– А тебе ко скольки на работу?
– Не беспокойся, ба, я поставлю будильник. Обещаю, не просплю.
Бабушка расплылась в улыбке.
– Прям и побеспоко-о-оиться нельзя-я-я.
После того, как она закрыла за собой дверь, Борис начал обдумывать, что у нее на уме. Она же не может притворяться. Черная кобра на груди внука, его проводил человек с револьвером в руках, а бабушка, будучи в очках, не обратила на это никакого внимания.
Его размышления прервал сладкий и легкий, зефирный голос кобры:
– Я ж говорила, Хозяин, люди не могут меня видеть.
– Мысли читаешь?
– Не мысли, лицо – все на лице написано.
– Можешь выключить свет? – сказал Борис уставшим голосом, закрыл глаза и отвернулся от лампочки.
– Вам нужно обработать татуировку, а то…
– Не нужно. Она ж волшебная. Выключи, пожалуйста.
– Вы же не хотите, чтобы от меня осталось распухшее пятно, как у того в красном?
Глаза широко открылись, а вены на висках надулись. Борис вскочил с кровати и даже не обратил внимания на кобру, которая упала на ковер и сразу с ним слилась. Юноша по плечо просунул руку в узкий проем между стеной и шкафом и торопливо шарил там, куда бабушка точно не заглянет. Со всем необходимым он направился в ванную, а когда вернулся, посмотрел в бусинки глаз змеи и выпалил:
– Все?!
На что она поднялась по его ноге и шепнула на ушко:
– Спокойной ночи.
“Мы слишком много думаем и слишком мало чувствуем”.
Чарли Чаплин, к/ф «Великий Диктатор».
На безоблачном ночном небе висел яркий полумесяц. Город практически опустел и затих: визжали колеса набирающих скорость машин, и рвали глотки выкидыши дешевых кабаков. Тишину одного темного переулка нарушал глухой стук деревянной трости. Среди куч строительного мусора, от которых разило мочой и штукатуркой, шел высокий, широкоплечий мужчина. Осанка прямая, а шаг размеренный, как у дворянина.
Трое преградили ему путь, выплыли из темноты, будто призраки. В кромешной тьме нельзя было различить цвет одежды троицы или стоящего напротив человека. Стоило группе неизвестных появиться, как они захихикали, подобно гиенам. Из рук членов банды начали расти тени. Мужчина поднял трость над головой, и в тот же миг переулок озарил оранжевый свет пламени.
Капюшоны черных спортивных костюмов закрывали лица бандитов, точнее большую их часть, но дрожащие, серые губы им прикрыть не удалось. Троица застыла, глядя на огненный вихрь вокруг трости. Ее держал коротко стриженный мужчина в темно-фиолетовом пальто, чье лицо было неподвижным, как у статуи. Он резко опустил трость, за которой потянулись длинные языки угасающего пламени.