По пути Борис и Виктор обсуждали сегодняшний случай с Газоном. Татуировщик сводил все к тому, что его подмастерью просто нужно больше тренироваться с такими вот индивидуумами. Юноша, в свою очередь, пытался разузнать что-то не связанное с людской рутиной, но мастер, несмотря на свое обещание, постоянно менял тему, делая вид, что не слышит вопросов. Когда Борис сдался, они продолжили идти молча.
Наконец, коллеги остановились напротив белой вывески, на которой располагалась надпись оранжевыми буквами: «ЛИСИЙ ДЫМОК». Она висела над входом в торговое помещение на первом этаже блеклой пятиэтажки из белого кирпича. Виктор, не дав никаких наставлений, просто начал подниматься по железным ступенькам, а Борис последовал за ним. Они оказались в тесном, но хорошо освещенном помещении, вдоль всех стен заставленного шкафами, витринами и стеллажами. Заведение предлагало широкий ассортимент табаков, махорок, машинок для самокруток, сигаретных фильтров, папиросной бумаги, углей для кальяна и прочих приспособлений и расходных материалов для курения. Здесь ничем не пахло, ссылаясь на опыт Бориса, этот факт роднил между собой все табачки. Лысый мужчина лет сорока стоял за стойкой, которая служила по совместительству стеклянной витриной и располагалась напротив входа. На незнакомце была черная футболка, а в зубах он держал деревянную трубку, глядя на которую вспоминаешь матерых капитанов дальнего плавания.
– Добрый вечер, Виктор! И тебе, молодой человек, – сказал мужчина и широко улыбнулся.
В ответ губы татуировщика ровной линией расплылись по лицу.
– И тебе доброго вечера, Джон, – сказал мастер и поспешил пожать его руку.
– Слышал, что с парикмахерской Цирюльника сделали?
– Конечно, слышал. В салоне полный разгром, его паренька убили, а сам пропал. Я думаю, в деревню подался.
– Эх, без Цирюльника трудно придется. Иногда казалось, что ему любая задача нипочем, что ни попросишь, будет сделано. Помню, он мне раскрошенный зуб заново собрал, стал, прям как молочный. Еще и камень в желчном испарил…
– Впредь будешь есть правильно и за зубами следить, – перебил его Виктор.
– Полжизни летал, а теперь обратно ползать?
– Кто летал? Ты? Это тебя Цирюльник в небо подкидывал, а ты парил, расправив ручки, пока не грохался и землю не пропахивал своими зубами, молочными.