Опять эта эмоциональная недосказанность. Врачи и медсестры подтрунивали над дрожью маленького Бориса из-за боязни уколов, что вызывало стыд и легкую неприязнь, которые улетучивались с последними каплями препарата в шприце. Но сейчас штиль.
Борис почувствовал, как мастер что-то намазывает и проходится бритвой по коже. Татуировщик приложил макет и маркером нарисовал крестики, обозначив края эскиза, затем разглаживающими движениями наклеил копирку, примеряя ее по оставленным маячкам. Расправленная бумажка была аккуратно стянута, обнажая темно-сиреневые, местами прерывающиеся линии, которые складывались в силуэт, напоминающий ядерный гриб.
Татуировщик попросил Бориса повернуть голову, чтобы убедиться – мастер ставит новую, только что распечатанную иглу. Для этого молодому человеку нужно было вытащить лицо из этого похожего на сидение унитаза отверстия и положить щеку на его ободок. Мужчина уже в хирургических перчатках собирал машинку, устанавливая иглу, – небольшую спицу с ушком на обратной стороне. Он собрал основную часть прибора, которая не должна была прикасаться к телу юноши, еще до его прихода. Машинка напоминала змею, спрятавшую весь свой хвост в пакет, что хорошо сидел на ней, а ее голова была обмотана черным эластичным бинтом, заклеенным пластырем. На лампе висел эскиз. Борис опять погрузил голову в отверстие. Уши залило назойливое жужжание машинки, а мозг приказывал мышцам размякнуть, что они послушно исполнили.
Первое касание иглой растеклось по спине, напоминая легкий удар током: зудящий, сжимающий мышцы и вызывающий онемение. Это чувство раздражало ни в чем не повинные нервы и тянулось вместе с изящной линией контура татуировки. Каждое непродолжительное касание заставляло изнеженного клиента чувствовать себя проводником в замкнутой электрической цепи слабой мощности. Татуировщик не вел сплошную линию, а впрыскивал краску маленькими мазками и протирал салфеткой вздувавшиеся пятна крови и краски. Молодой человек стойко выдержал нанесение контура, он только стучал пальцами левой руки о край кушетки. Для него это было терпимо, но чтобы не думать о боли, старался придумать план, как он будет скрывать свой узор от бабули.
Мастер прервался, жужжащие звуки сменились на пластиковый треск. Борис оторвал свои глаза от белого кафельного пола и опять приложил щеку к ободку. Татуировщик менял иглу, видимо, она была для закрашивания, но в этот раз мужчина не удосужился предложить клиенту понаблюдать за заменой. Может быть, не хотел оскорблять его очевидными вещами – захочет убедиться, посмотрит, опыт уже имеется. Мастер и в этот раз все делал правильно: достал иглу из герметичного бумажного пакетика – один раз откроешь, больше обратно, как новую, не вернешь – и принялся ее устанавливать. Бориса эти действия не интересовали, но для собственного спокойствия он не отнимал глаз от рук татуировщика, пока тот не закончил. Тогда юноша вернулся к созерцанию пола, сосредоточился на нетронутой коже его спины и старался забыть о саднящем островке, который постепенно попускал болевой шок.