Обессиленная от возникших ощущений Алиса села на влажный прибрежный песок. Пепел, отрываясь от бесноватого костра черными дотлевающими лепестками, нежно садился на ее одежду.
Неожиданно вспомнив знакомый призыв на туристическом буклете, Алиса пришла в чувство – «Оазис спокойствия…»
Кто может знать в чем состоит истинный покой? – подумала Алиса.
Она уже не помнила как вернулась в ашрам.
Она сразу уснула, как только прикоснулась к поверхности кровати в своей комнатушке.
На следующий день в шесть утра Алиса зашла в уже заполненный сидящими людьми зал и огляделась. На низком подиуме в глубине помещения сидел белобородый Гуру лет шестидесяти и проводил сатсанг.
Алиса не стала проходить в центр зала, а села у ступеней входа в этот зал. Она попробовала погрузиться в себя, вслушиваясь в речь русского переводчика, переводившего слова гуру с индо-английского языка. Сначала она настойчиво делала попытки слушать напрямую самого гуру, но его произношение английских слов создавали глубину непонимания того, что и так практически невозможно было понять. Через какое-то время, переведя свое восприятие на неспешный русский говор переводчика, она бессознательно расслабилась, распознавая вальсирующие танцы деепричастных оборотов с отглагольными наречиями. (или причастных оборотов с отглагольными прилагательными) Совокупность убаюкивающих фонетических приемов, повторяющих как в гипнозе поющие гласные звуки постепенно погрузило шевелящийся ум в приятную и беззаботную тишину, отчего она невольно улыбнулась.
Когда гуру закончил свою речь, этническая музыка, до этого слабо звучащая на заднем фоне, зазвучала громче. Алиса невольно стала покачиваться в такт и что-то напевать. Что-то вроде мощной вибрации словно вползло в неё и вызвало эти движения. Это было неосознанно – Алиса не знала ни традиций этой страны, ни обрядов, но ее тело, сливаясь с танцующей массой в зале, продолжало двигаться самостоятельно от разума.
Только войдя в небольшой транс, она внезапно открыла глаза и увидела перед собой гуру. Он наклонился к Алисе и стал что-то шептать ей на ухо… Или петь? Неожиданно он прикоснулся своей правой рукой к левому запястью Алисы и начал внимательно рассматривать татуировку. На какое-то время Алисе показалось, что ее рука стала той самой рукой, нелепо торчащей из костра Варанаси, которую она видела еще вчера. Ее рука словно начинала тлеть, размывая рисунок на ее левом запястье. Начинала появляться реальная боль слово от ожога. Переведя свой взгляд на ее лицо, седовласый гуру о чем-то спросил, глядя ей в глаза. По интонации было понятно, что это звучал вопрос. Но не имея никакого представления о его содержании, ум Алисы словно сдался самому звучанию и обжигающей боли на запястье.