.
Но, услышав, Кто говорит с нею, она оставляет сосуд, потому что жажда плотская ушла.
Теперь её сосуд – это она сама.
Не глиняный, а сердечный.
Не временный, а вечный.
В этой встрече происходит преображение сосуда.
Женщина, носившая стыд, обиды, недоверие, становится вместилищем Света.
Сосуд, в котором прежде было только прошлое, теперь наполняется – Словом.
Она – не достойна по внешнему, но избрана по внутреннему.
Именно такой сосуд нужен Богу – разбитый, пустой, не притворяющийся полным.
Потому что в разбитый сосуд вода проникает глубже.
Потому что пустой сосуд готов принять нечто новое.
Иисус не требует, чтобы она очистила себя заранее.
Он просто налил в неё Свет – и этот Свет её очистил.
В этой сцене хочется вспомнить слова Христа, сказанные однажды ученикам: «на путь к язычникам не ходите, и в город самарянский не входите» (Мф. 10:5).
Эта заповедь была дана апостолам – до Воскресения, до Креста, до излития Духа.
Но Сам Христос – входит в Самарию.
Он делает то, что ученикам пока запрещено, – потому что Он Сам есть Закон и Пророчество, Он не подчиняется предписанию – Он открывает путь, которому ещё не пришло время.
Это не нарушение заповеди, а предвосхищение Завета будущего.
Христос идёт туда, куда Церковь ещё не может идти, – чтобы указать направление. Он входит в Самарию, чтобы потом, после Воскресения, апостолы вошли во все народы, но уже по Его следам.
Таким образом, Самария становится прообразом языческого мира, а Фотина – предвестницей Церкви из народов, той, кто уверовал первой, ещё до учеников, ещё до проповеди, ещё до того, как путь был официально открыт.
Здесь начинается разворот истории спасения —
от избранных к забытым,
от центра к окраине,
от тех, кто знал, – к тем, кто жаждал.
Колодец, в который смотрел Христос
Эта первая глава Евангельской тайны открывает не просто место,
а сцену встречи, где Завет склоняется к отвергнутому,
где женщина становится сосудом живой воды,
где молчаливый колодец говорит больше, чем книги.
Здесь сходятся:
– земля, на которой стояли патриархи,
– вода, которую пили поколения,
– Слово, ставшее плотью.
И всё это – не в храме, не на горе, не в собрании учеников,
а в тишине дневной жары, у забытого колодца,
между Богом и одной женщиной,
чьё имя станет светом.
С этого начинается движение внутрь —
в глубину воды,