Однако, нашим предкам было простительно пользоваться столь упрощенным подходом, поскольку для них все имущество было фактически, материально разделено на части, находившиеся в чьей-то частной собственности. Это относилось и к земле, и к недвижимости, и к средствам производства, вплоть до инструментов. Ничего другого тогда известно не было, в плане структуры организации материальных объектов, и потому наши предки не представляли себе никакого другого обобществления, кроме отнятия частной собственности у одних и передачу отнятого другим в пользование, но уже без права частной собственности. Так они простодушно считали, что "уничтожают" частную собственность.
В сущности, между пользованием какой-либо вещью или имуществом на основе права частной собственности и на основе, условно говоря, общественного разрешения, нет никакой разницы. Грань между этими основаниями для пользования чисто формальная. Это советский и постсоветский опыт и показал: жилье, которое в СССР использовалось на правах общественного разрешения (в том числе и то, которое некогда было конфисковано у частных владельцев), несложными операциями с бумагами на основе принятого в июле 1991 года закона о приватизации жилого фонда, превращалось в жилье, используемое на праве частной собственности.
Поэтому, к вящему огорчению разного рода леваков, "отнять и поделить" и "раскулачивание" – это не обобществление.
Что же это такое? Читая литературу 1930-х годов, я неоднократно замечал, что тогда было какое-то смутное представление об этом, но оно не получило теоретического развития и четкой формулировки. Например, в колхозах, которые создавались из имущества, инвентаря и скота крестьян, были неделимые фонды, которые нельзя было разделить при выходе из колхоза. Но это было чисто юридическое понятие. Или вот, лошадь с плугом можно было сдать в колхоз, а потом забрать обратно – это было лишь превращение формы ее использования. При этом трактор, если его забрать из МТС, практически переставал быть полезным, потому что требовал топлива, запчастей, весьма сложного обслуживания и оборудования для этого. Трактор был частью системы и мог использоваться только внутри этой системы.
Потом план ГОЭЛРО с его идеей "энергетических округов", то есть электростанция в центре и линии электропередач в радиусе до 200 км. Тогда каждый завод имел либо свой двигатель с ременной передачей на станки, либо свою маленькую электростанцию, то есть был отдельным, тогда как по плану ГОЭЛРО заводы объединяли в некую более масштабную систему. Потом была идея единой энергосистемы, породившая существующую в России энергетику.