«Дорогая моя девочка! В канун Рождества я дарю тебе любимую книгу. Пусть она станет твоим верным спутником. В трудные дни заменит меня и успокоит душу. Рядом с инскриптом ты найдёшь розу, которую я когда-то засушила, чтобы в минуты отчаяния её аромат напоминал тебе самые дорогие воспоминания детства. Эта роза станет твоим поводырём в печали и в радости. Не тревожься, не отчаивайся, дорогая Лионелла. Я с тобой всегда и везде.
С любовью, верой в благословение Господне, твоё счастливое и благополучное будущее.
С трепетом в сердце и любовью к тебе, любящая миссис Тези».
Милая безгранично добрая хранительница приютского очага –
миссис Кеплтон – заботилась обо мне, желая порадовать и обнадёжить. Я никогда не забуду тепла и щедрости её души. Обняв обеими руками книгу, поплелась в комнату. Нельзя было показывать своё состояние другим. Обнаружив моё отсутствие, начались бы расспросы, а мне больше всего не хотелось с кем-либо делиться своими переживаниями.
***
Наказание
На следующий день у нас начались неприятности. В приют приехала надзирательница – госпожа Вилма Харисон. Её внешность с первых же мгновений могла оттолкнуть кого угодно. Голос – рупор. Она не разговаривала, трубила. Хотелось закрыть уши или убежать. Я впервые столкнулась с женщиной, у которой, по сути, не было ничего женского. Не верилось, что она может быть матушкой, бабушкой, сестрой, тётушкой или даже просто леди. В глубине души я её прозвала «Сухарь». Ей чужды были обычные человеческие чувства. Взгляды на жизнь говорили о том, что она выросла в плохой среде и её окружением являлись совершенно чужие люди. Помимо некрасивости, мисс Харисон была обозлена на весь мир. Тогда я понятия не имела о выражении «старая дева», но вскоре мне объяснили, что этот термин означает. И всё же я думала иначе. Добрую душу можно сохранить в любом статусе.
Эта женщина ввела в приюте палочную дисциплину. При любой невинной детской шалости, она пускала вход свою длинную толстую палку, которой била по рукам, спине и голове, сопровождая действия криками.
Как-то наша надзирательница объявила, что скоро все мы покинем наш приют, и нас распределят следующим образом: младших перевезут в другие приюты. Старших – отдадут в семьи, но не на правах их детей, нет – в прислуги.
Мы с содроганием сердца ждали своей участи.