– Да-а, – запыхавшись пробормотал я, опираясь руками на колени. Воздух обжигал легкие, а в висках стучало. Кажется, я пробежал целую вечность.
– Так, все, валим! Валим! – отрезвев от бега, начал выкрикивать я. Вдалеке я увидел, как какой-то парень бежит за нами. Кажется, вместо дамской сумочки мы украли сумку какого-то головореза.
Рванув с места, словно нас подгонял невидимый пинок, мы неслись вперед, пока не рухнули на бетонные ступени какого-то двухэтажного здания. Я перевел дух, но тут же заметил, как Тим, до этого излучавший самодовольство, вдруг помрачнел. Его лицо исказилось грустью и унынием. Из здания доносилась мелодия скрипки, такая пронзительная и щемящая, что, казалось, она вытягивает душу.
– Что с тобой, Тим? – озадаченно спросил я, не понимая такой резкой перемены в его настроении.
Тимофей смотрел на меня с грустью, прозвучавшей в его голосе:
– Милош, ты счастлив?
Я приподнял бровь, стараясь придать моменту загадочности:
– А что, по-твоему, значит это самое "счастье"?
Он отвёл взгляд к небу, словно выискивая ответы в плывущих облаках:
– Найти своё призвание, создать семью, быть на "своем" месте.
– Погоди, у тебя есть жена, дети – всё, о чём ты мечтал. Но ведь и в твоей жизни бывают трудности, моменты, когда это призрачное "счастье" меркнет на фоне внезапной горести. И тогда ты сомневаешься, так ли уж ты счастлив. А потом снова наступает просветление, и ты снова чувствуешь себя "счастливым". Так что же это такое, Тим?
– Это что-то мимолетное? – спросил Тим с широко распахнутыми глазами, так будто я только что открыл для него Америку. Увидев его разочарование в глазах, я быстро сообразил:
– Сейчас я не чувствую себя счастливым, Тим, – ответил я, стараясь говорить как можно мягче. Не хотелось огорчать его. Я встал со ступеней и, оставив его сидеть, пошел на зов завораживающей скрипки, доносившейся из здания позади нас.
Войдя внутрь, я сразу почувствовал этот неповторимый запах: заветренные театральные костюмы, старое крашеное дерево… Передо мной расплылась огромная лестница, ведущая на второй этаж. Театральный холл казался таким масштабным, что я немного растерялся. Я почувствовал затылком, как Тим вошел следом за мной.
Тимофей, задрав голову, разглядывал огромную люстру над лестницей. Она была под цвет старого золота и вся искрилась, так что мне даже глаза заболели от напряжения.