– Мы могли бы здесь прилично навариться, – мечтательно протянул он, не отрывая взгляда от потолка.
– Это исключено, – отрезал я, покачав головой. – Слишком крупный куш. Это тебе не в кафешках посетителей чистить. Здесь все серьезно.
– Ну-у, пойдем хоть посмотрим, что там? – Тим кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, и неспешно побрел наверх. Любопытство взяло верх, и я поплелся следом за ним.
На втором этаже творился настоящий бедлам, но это был хаос творческий, живой. Казалось, здесь пульсирует само сердце театра. Актеры и музыканты, словно заведенные механизмы, сновали по коридору, перенося реквизит и костюмы с такой скоростью, будто от этого зависела судьба мира. В воздухе густо пахло гримом и ощущалось то самое волнующее предвкушение, которое бывает только перед большим и важным событием.
Но больше всего меня поразил звук скрипки. Здесь, на втором этаже, он звучал гораздо громче, пронзительнее, чем внизу. Её мелодия словно зачаровывала, манила к чему-то большему, сеяла во мне… счастье. Я не мог устоять перед этим зовом. Как завороженный дудочкой крысолова, я пошел на звук, пытаясь найти его источник и утонуть в этой волшебной мелодии.
– Милош, ты куда это пошел? – глухой голос Тима за спиной прервал прекрасное содрогание скрипичных струн. Я обернулся, стараясь не спугнуть ускользающее очарование.
– Идем, послушаем пару минут, – прошептал я, трепетно, – может даже удастся что-то подцепить в полумраке, пока у богатеньких взгляды будут прикованы на скрипача.
– Отличная идея! – оценил Тим и пошел за мной.
Сердце замерло в предвкушении. Через минуту мы уже стояли у источника этой волшебной музыки. Пройдя чуть дальше в зал, я застыл, пораженный увиденным. В ярком свете софитов, словно драгоценный камень, сияла девушка в изумрудном платье. Она стояла в самом центре огромной сцены, такая маленькая и хрупкая на фоне этого величия, и держала в руках простую деревянную скрипку. Глаза ее были прикрыты, и казалось, что она не играет, а творит заклинание. Каждая нота, каждое легкое содрогание смычка отзывалось в ней, словно она чувствовала их кожей, каждой клеточкой своего существа. В этот момент она была не просто музыкантом, а воплощением самой музыки.
– Простите, вам сюда нельзя! – белокурая девушка в деловом черном костюме прервала мой завороженный взгляд на сцену. Я слегка вздрогнул, оторвавшись от волшебного мира скрипачки, и посмотрел на девушку в костюме.