. Знаменитая статья Роджерса Брубейкера и Фредерика Купера «За пределами идентичности»
[5] появилась в том же 2000 г., что и моя монография «Украинский вопрос в политике властей и русском общественном мнении»
[6], о которой мы еще поговорим.
В 2000-е годы я был участником бума «имперских исследований», в котором меня интересовали прежде всего вопросы взаимодействия империй и национализма[7]. Я старался показать, что во многих европейских империях власти не только противодействовали сепаратистскому национализму окраин, но участвовали в строительстве нации в ядре империи, в формировании представления о национальной территории и о составе имперской нации. В этом сравнительном контексте усилия Российской империи по строительству общерусской нации выглядели не аномалией, но частью общеевропейской тенденции.
В то же время континентальный характер Российской империи и ее «окраинное» положение в отношении Европы придавали этому процессу особенные черты. При этом следует учесть, что в отличие от своих континентальных империй-соседей – Османской и Габсбургской, Российская империя в XIX в. была в фазе роста. Возникший в XX в. на пространстве бывшей Российской империи СССР «отменил» и распад Российской империи, и имперский проект строительства большой русской нации. Только в конце XX в. распад СССР заново обострил вопрос политического структурирования евразийского пространства. Комбинация всех этих факторов сделала по своему уникальной историю строительства большой русской нации, что отразилось (и отражается до сих пор) и на истории зауральских владений империи, и на истории украинского вопроса.
В 2000-е годы в нашей стране стала развиваться методология истории понятий, и в подготовленные усилиями большой команды два тома «Понятий о России» вошли мои статьи о понятии «нация» в дореволюционной России и о понятии «малоросс», которые помогают проследить дискурсивное оформление процессов строительства нации в имперском ядре[8].
На рубеже первых двух десятилетий XXI в. в России стали осваивать проблематику memory studies, в которой меня более всего интересовало политическое использование прошлого в Восточной Европе, в том числе в политике идентичности[9]. Использование политики памяти для поддержания и углубления раскола идентичностей на Украине я анализирую в одной из статей, включенных в этот сборник.