Мне на удивление все равно. Я даже не вспоминаю, что должна как-то выглядеть. Я не помню как! Не помню ничего, кроме этих дней, когда была боль.
– Так что, помнишь имя свое? – наклоняется ко мне старик. – Меня Афанасий зовут, а тебя?
– Имя? – пытаюсь поморщиться, задумываясь, но бровь от этого рвет болью. – Не помню ничего…
– Может, Валерия, нет? – подсказывает дед, а я перекатываю это имя на языке. Верчу так и так, мысленно произношу, разбивая на слоги.
– Нет, – осторожно мотаю головой.
– Вот как, – хмурится дед. – Ладно, ты пока лежи, вставать тебе нельзя, нога сломана, а я пойду кур покормлю.
Старик поднимается с широкой деревянной лавки, что стоит у моей как бы кровати, и выходит, накинув на плечи тулуп. Он впускает в дверь немного морозного воздуха, что клубится серым дымом у двери, и исчезает, растворяется.
– Ва-ле-рии-я… – снова произношу я незнакомое мне имя и не чувствую ничего. Не мое это, явно не мое. Но как тогда меня зовут?
Следующие дни Афанасий много времени проводит со мной. Говорит, что-то рассказывает. Мне нравится слушать его голос и истории. Дед говорит о тайге, животных, о морозах, почему-то о шишках. Я слушаю его, пока не засыпаю. Иногда даже вопросы задаю, так как мне и в половину непонятно, о чем Афанасий рассказывает.
– Что такое шишка? – спрашиваю его, а дед срывается со скамьи, уносится на улицу. Надо сказать, прыткость у него, как у молодого. Я вот встать не могу, только сидеть получается, и то не всегда. Спина болит ужасно, что там у меня, не знаю, но Афанасий сказал: «Небольшая царапина». Его послушать, у меня и на лице небольшая царапина, а глаз открыть до конца так и не могу.
– Вот, смотри! – тычет мне в нос овальную штуку с какими-то ячейками. – Шишка она!
И я смотрю. Беру в руки, трогаю эти ячейки. Внутри головы что-то шевелится, будто воспоминание какое, словно я уже видела когда-то эту самую шишку. Афанасий начинает скакать по комнате, указывая мне на вещи, называя их.
– Печь горячая, – с небывалым энтузиазмом произносит он. – Книга, вот книга, а это ведро, дрова, радио…
Я наблюдаю за ним, словно за обезьянкой в цирке, о чем и говорю Афанасию.
– Вспомнила, что ли?! – радуется он, а я говорю, что нет, просто фраза возникла в уме.
Дед качает головой, но потом начинает скакать с удвоенной силой.