На следующее утро преобразившиеся отпускники уже готовы предоставить свои бледные тела на откуп южному солнцу. Женщины наряжаются в ситцевые платья в цветочек вроде тех, что носили воспитательницы детского сада, куда меня отдали на один-единственный день. На мужчинах – летние брюки, а иные, пообразованнее, даже отваживаются разгуливать в шортах, пришедших к нам с загнивающего Запада. Впрочем, женщинам, будь у них хоть десять дипломов, ни в какие безнравственные шорты облачаться не положено.
К этому низшему сословию принадлежим и мы, однако с одним немаловажным исключением: у мамы (в качестве терапевта, обслуживающего Союз художников) имеется гостевой пропуск в Дом творчества. Это означает доступ к территории, к огромному центральному балкону, а также к столовой. В последнем случае правила запутаны и немного унизительны. Талоны на питание вроде бы дают нам право посещать роскошную столовую с белыми коринфскими колоннами и белыми крахмальными скатертями, как и положено на океанском лайнере, но, увы, только во время завтрака.
– Пап, а почему я никого из них не узнаю? – спрашиваю я во время нашего первого посещения этого дворца. Я поедаю яйцо всмятку, которое кажется крошечным, поскольку помещено в особую массивную рюмку из сияющего мельхиора. На коленях у меня лежит плотный лоскут белой ткани, именуемый салфеткой, – раньше я видел такие только в кино. – Я думал, тут живут только настоящие знаменитости, ну, которых по телику показывают!
Папа отвлекается от своей яичницы-болтуньи, обрадованный шансом применить свои аналитические способности.
– Ты никого не узнаешь, потому что они не знаменитости, а рядовые члены Союза художников. Им всем положены льготы. – Посолив яичницу, он добавляет: – Они профессионалы, как мама или я, только в искусстве. – Тут он вдруг похлопывает меня по руке. – Погоди! Одна знаменитость тут все-таки есть! Видишь? – Он указывает на худого лысеющего человека с усами, в белой рубашке, сидящего за столом у окна напротив какой-то кудрявой брюнетки. – Я его узнал по портрету в книжке стихов. Он еще исполняет собственные песни. Помнишь «Маленький оркестрик» с нашей магнитофонной записи?
Я киваю: слышал, нравится. Папа прерывается, чтобы поднять с пола салфетку. Он, конечно, профессионал, но явно не приучен держать на коленях эти барские гигиенические штучки.