Юля закатила глаза, фыркнув с театральной досадой:
– Да всё просто: включи «режим Сири», когда ее позову! Я и Моне сказала: «переключай себя сам».
– Это так не работает.
– Он тоже так говорил. Шизики вы, вот и паритесь, придумываете свои заморочки – кто в ком, где и как. Один раз сработало, раз ты уже здесь.
– Ну, не знаю… – Инь замялась, скрестив на груди руки, как защищаясь. Они разные люди, а не спятивший шизик! Не стоит так всё упрощать.
Но сама идея была неплоха. Роби молчит, как партизан, а бесцельно бродить по лесам можно там вечность. С «Той-Которую-Ждут» давно пора разобраться, а Сири знает больше, чем говорит. Не просто же так сломала «Ключ Купидона»? Между всем этим есть какая-то связь.
Но пустить к Юле эту темную тварь? Кто знает, что у той на уме? Риск слишком велик. Чего-то хорошего от нее ждать даже не стоит.
– Попробуй хотя бы! – Юля подскочила, глаза загорелись, и она схватила Инь за руку и потащила к себе. – Ко мне только пойдем. Вдруг серой запахнет и завоняем тут всё!
Толкнув ее в свою комнату, щелкнула замком, будто отрезая их от внешнего мира, и обернулась, выжидающе глядя на Инь.
Она осмотрелась. Моне вход сюда запрещен, поэтому обстановка была незнакома. Убежище девочки причудливо сочетало мягкость и хаос – контраст детской нежности и одержимости фанатки хентая.
Стены в розовых обоях с узором цветущей сакуры – веточки тянулись к потолку, где висела люстра в форме бумажного фонарика, отбрасывающая теплый, уютный свет. На полке над кроватью восседал плюшевый мишка – старый, с выцветшей коричневой шерстью – подарок пропавшего еще в детстве отца.
А рядом теснились куклы анимешных героев. Тут была фигурка Наруто в ярко-оранжевом костюме, застывшего в позе с кулаком, поднятым к небу, и Сейлор Мун с длинными золотыми косами. Тут же Мaka из «Пожирателя душ» и потрепанный Тоторо, чья серая шерсть вытерлась от слишком частых объятий.
Кровать – низкая, с розовым, усыпанным сердечками, покрывалом и подушками-обнимашками. Одна, с изображением Леви из «Атаки титанов», прижата к изголовью, его суровый взгляд диссонировал с мягкостью ткани. Другая, круглая, с улыбающимся Чиби-маруко, казалась почти живой, а третья – длинная, как дакимакура, – изображала Хаула из «Ходячего замка.
На стенах плакаты и постеры, где некоторые явно уже из хентая. Среди них были картинки, которые Юля рисовала сама. На столике у окна несколько томиков манги, карандаши и тетрадки. Розовый планшет – потертый, с наклейками на крышке – валялся посреди этого хаоса. Здесь пахло ванилью – на подоконнике тлела аромасвеча в баночке, украшенной блестками, а рядом стояла открытая коробка с конфетами. На полу у кровати пушистый коврик, а в углу примостился маленький алтарь фандома – стопка дисков, перевязанная ленточкой с бантиком.