Код от подъездной двери не подошёл.
Я, не веря глазам, уставился на мигнувшие красной подсветкой кнопки.
– Ты серьёзно? Вот так вот?
Смеяться или злиться? Надо бы посмеяться, но злость буквально схватила за горло. Что за чёртов детский сад!
Вздохнув, я положил на дверную ручку ладонь и прикрыл глаза. Почувствовал, как ожило, засветилось под одеждой знамение, нанесённое на правую дельтовидную мышцу. Одно из трёх моих знамений, за которое пришлось расплатиться возможностью курить табак.
У мастеров-знаменщиков условия простые: одна способность в мире людей отнимает одну радость в этом же мире. Я почти десять лет не мог позволить себе затянуться, но зато…
Электронный замок жалобно пискнул, и дверь отворилась. Я шагнул в тёплый подъезд.
Ради хозяина – теперь уже бывшего – приходилось вскрывать сейф в доме генерала ФСБ. Семь потов сошло, знамение, казалось, сожжёт руку. Но справился. А тут – обычный замок, который и мальчишка при желании обдурит.
Консьержки не было. Лифт гостеприимно распахнул двери. Я поднялся на восьмой этаж и позвонил в нужную квартиру.
Ти-ши-на.
Нет, эта игра уже положительно надоела.
Я ударил по металлической двери ногой, и она ушла внутрь вместе с коробкой и добротными кусками кирпичной стены.
– Ты поменял код? – сказал я, шагнув через порог. – И всё? Где парни с автоматами? Где ОМОН? Хотя бы один завалящий вертолётишко? После десяти лет ты вот так ко мне относишься?
В квартире стояла тишина, которая меня обескуражила. Я-то думал, по мне хотя бы постреляют.
Пересёк прихожую, посреди которой теперь валялась дверь. Посмотрел вправо. Телевизор в зале стоял выключенным, только тусклая ночная подсветка аквариума разгоняла мрак. Пустовала и спальня. Ни малейшего отзвука из ванной и туалета.
А вот в кухне теплилось.
Я остановился в проёме, глядя на человека, который отнял у меня десять невыносимо долгих лет.
Альберт сидел за столом, одетый в чёрный костюм, который пошили два дня назад, и который обошёлся в годовой доход Мавритании.
– Хорошо смотрится, – заметил я. – Серьёзно.
Здесь тоже было темно. Только лампа над плитой, да неоновая подсветка стола. И чайник на островке, отдыхая, переливался зелёными разводами. Альберт поднёс к губам чашку с кофе и отхлебнул. Рука дрожала.