– Я знаю, что она в Италии.
– Бросила она тебя, – с его губ слетает усмешка, напоминающая ядовитую стрелу.
– Еще посмотрим, – грубо говорю, правда сама не уверена в своих словах. Я прекрасно знаю, что моя приемная мать не дает никому вторых шансов. А тут такое…
– Если хочешь выжить в этом мире, нужно научиться быть милее, в том числе и со мной, – от внезапных слов, прозвучавших слишком близко от моего уха, я вздрагиваю. Резко поворачиваюсь к нему, но в моем взгляде нет привычного вызова, огня. Я устала. Я разбита. Хочу лечь на кровать и лежать там, пока мир не станет прежним: нога не придет в норму, мать не появится на пороге, чтобы напомнить про взвешивание и постановку, на которую она планирует надеть новенькое платье. Я хочу снова стать нужной, хоть кому-то, хоть каким-то способом.
– Только после смерти, – больше на автомате огрызаюсь я и дергаю ручку входной двери. Глеб перегораживает мне дорогу и в очередной раз окидывает высокомерным взглядом. Сколько себя помню, он всегда смотрел на меня вот так, словно я мусор под его ногами.
– Рано собралась на тот свет, Дашка.
– А я разве говорила о своей смерти?
– Теперь мать тебя не защитит, смекаешь? – он касается моей пепельной пряди и медленно растирает подушечками пальцев. Затем так же легко убирает руку, разворачивается и заходит в дом. Я тоже хочу войти, но Гордеев тянет на себя дверь, и та закрывается прямо перед моим носом.
– Когда мама вернется из командировки, – шепчу напутствие себе. – Я снова вернусь к тренировкам. Я нужна ей. Какой-то дурацкий перелом меня не сломает.
– Ключицы и лопатки должны быть на одном уровне, – приемная мать внимательно изучает мое тело. Рядом с ней еще несколько девушек, которые тоже пытаются понять, все ли в порядке, проходим ли мы в первом туре. – Руки – длинные, грудная клетка – симметричная, шея – правильной длины.
– Это так важно? – шепчу я, боясь поднять глаза на маму.
– Это самое главное при поступлении, – тихонько отвечает мне ее помощница.
– А если у меня шея неправильной длины? – с опаской уточняю я.
– Тогда придется взять другую девочку, – равнодушно бросает мама, теребя перстень на тонком изящном пальчике.
– Нет! – неожиданно вскрикиваю я, и вдруг понимаю, что это был сон. Всего лишь воспоминание из детства, в котором мне искренне хотелось понравиться новой маме. А теперь… ее нет рядом. Вокруг только давящие стены и полумрак.