– А тебе что? Только не говори, что переживаешь? – я скрещиваю руки на груди, ощущая себя живой. Злость к Глебу – единственное чувство, которое всколыхнуло меня за последние две недели.
– Конечно, – с деланым высокомерием отвечает он. Протягивает руку, но я резко бью по ней тыльной стороной ладони.
– Проваливай!
– Это мой дом, Дашка. Забылась?
– А это моя комната! – сколько лет мы так препираемся, цепляем друг друга по любому поводу.
– Она никогда твоей не была, – цедит по слогам он. Между нами так искрит, что будь мы спичками, случился бы пожар. – Поэтому, – Глеб кидает взгляд на костыли, – не смей здесь откинуться.
– Дарья, – в дверях появляется Агриппина Павловна, с опаской поглядывая на нас. Она держит в руках телефон и, судя по выражению лица, хочет что-то сказать. Я киваю ей, а Глеб принимает расслабленную позу, словно не он только что пытался зацепить меня своей агрессией.
– Что-то случилось? – уточняю я и с трудом улыбаюсь. Быть прежней версией себя теперь сложно.
– Анна Евгеньевна прислала сообщение…
– Она скоро приедет? – я едва не подпрыгиваю от радости. Значит, мои опасения ложные, и мама не отказалась от своей приемной дочери. От мечты сделать из нее прекрасного лебедя. Ведь только таким образом я буду ей нужна.
– Нет, но она сообщила, что передала ваши документы в ВУЗ.
– Что? – глухо переспрашиваю я. Поступление в университет означает, что дорога в высший свет балета закрыта.
– В сентябре вас ждут на занятиях в институте, где учится Глеб.
– Что? – черед удивляться переходит к Гордееву. Я вижу, как сжимаются его кулаки, а на скулах проступают желваки. Он выглядит так, словно узнал новость-катастрофу. Если подумать, в какой-то степени так оно и есть: мы не можем нормально сосуществовать дома, а в одном учебном заведении и подавно будет тяжело. Я не смогу противостоять ему в режиме нон-стоп.
– Так решила ваша матушка, – оправдывается Агриппина Павловна, переступая с ноги на ногу.
Глеб поворачивается ко мне, в его взгляде так и читается: «Ты серьезно? Решила еще и здесь наследить? Ты – мое разочарование, сорняк, который давно пора срезать под корень».
– Только попробуй.
– Если этого хочет мама… – не знаю, зачем я поджигаю фитиль. Наверное, мне просто не хочется показать свою слабину, уступить ему. – Значит, так и будет.