– Молодец, – его голос звучал хрипло, но в нем была необыкновенная мягкость, как будто он не просто хвалил дочь за умение, но и за ту частичку его собственной души, которую она вложила в этот момент. – Все шестеренки на месте, пружина заведена правильно. Ты настоящий мастер.
Его рука, тяжелая и усталая, потянулась к ее голове. Он нежно провел шершавыми пальцами по ее волосам, которые были такими мягкими и теплыми, как само утро, которое он когда-то мог встретить с радостью. Его прикосновение было легким, но в нем была целая история. Это был тот самый жест, который она помнила с детства – так он всегда успокаивал ее, когда мир казался слишком жестоким и непонятным. После его прикосновения оставался запах машинного масла, металла и чего-то еще – того самого родного аромата, который М. ассоциировала с редкими моментами счастья, когда отец был рядом и мир казался не таким уж страшным.
– Ты всегда все исправляешь, – прошептала она, и в ее голосе звучала не только гордость, но и нежность. Она чувствовала, как его присутствие наполняет дом теплом, как даже в его усталых глазах она видит тот свет, который был, когда они были молоды и счастливы. – Ты как всегда все правильно сделал.
– Ты тоже, – ответил он, и на его губах заиграла та же редкая улыбка, как в тот момент, когда она была маленькой девочкой, и он мог часами держать ее на руках, не уставать и всегда верить, что все будет хорошо. – Мы с тобой, как часы. Порой скрипим, но всегда работаем.
Его рука осталась на ее голове еще немного, словно пытаясь удержать этот момент, зафиксировать его в памяти. М. ощущала его прикосновение, как бальзам на свои раны, как тихую поддержку в мире, где все кажется таким переменчивым и хрупким. И в этом маленьком, тихом моменте было что-то большее, чем просто любовь – это была та самая сила, которая позволяет людям преодолевать все, несмотря на все испытания судьбы.
Но уже через час атмосфера в доме изменилась. М заметила первые признаки, когда мыла посуду после ужина. Отец начал беспокойно ходить по комнате, его пальцы нервно перебирали что-то в кармане жилетки. Он несколько раз подходил к буфету в углу, открывал дверцу, заглядывал внутрь, затем с раздражением захлопывал.
Прошло всего несколько часов, но атмосфера в доме уже изменилась до неузнаваемости. Время, как и всегда, тянуло свои нити, но оно стало иным, тяжелым, как будто воздух сгущался, становясь вязким, тяжелым и почти ощутимым. М. почувствовала перемену первой – тихие и едва заметные признаки, которые она как-то интуитивно улавливала, хотя и не могла точно объяснить, что же происходило. Это было нечто невидимое, но абсолютно осязаемое. Ей пришлось вытереть пот со лба, когда она, стоя у раковины, мыла посуду после ужина. Каждый звук, каждый шорох в доме стал каким-то искаженным, неестественным. М. не могла избавиться от ощущения, что воздух стал каким-то слишком густым и тяжёлым, словно накрывал её невидимой пеленой.