Линда поднялась, рассеянно отряхнула сзади свои «левайсы» и направилась к парню, который жонглировал кеглями.
– Линда, вернись! – резко окликнула ее Хайди. Она поднесла руку к вороту джемпера и принялась теребить его пальцами, как делала почти всегда, когда была чем-то расстроена. Халлек был уверен, что она сама этого не замечает.
– Почему, мам? Это же цирк… ну, наверное, цирк.
– Это цыгане, – сказала Хайди. – К ним лучше не подходить. Они все жулики и ворюги.
Линда посмотрела на мать, потом на отца. Билли пожал плечами. Он подумал, что дочка наверняка даже не осознает, каким мечтательным, чуть ли не завороженным стал ее взгляд. Точно так же, как Хайди не осознает, что ее рука нервно теребит ворот джемпера.
Жонглер зашвырнул свои кегли одну за другой в открытую боковую дверь микроавтобуса. Черноволосая девушка невероятной, почти неземной красоты бросила ему пять булав, тоже одну за другой. Он принялся жонглировать ими, периодически подбрасывая одну из булав из-под мышки. При этом он каждый раз кричал: «Хой!»
Пожилой цыган в клетчатой рубашке и комбинезоне с эмблемой «Ошкош» раздавал какие-то листовки. Молодая красавица, ловившая кегли и бросавшая жонглеру булавы, легко спрыгнула с подножки микроавтобуса с мольбертом в руках. Халлек подумал: Сейчас она выставит плохие морские пейзажи и, возможно, портреты президента Кеннеди. Но вместо картин девушка прикрепила к мольберту большой лист с мишенью. Кто-то из микроавтобуса бросил ей рогатку.
– Джина! – окликнул ее жонглер. Широко улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких передних зубов. Линда резко села на место. Ее представления о мужской красоте сформировались под непрестанным влиянием кабельного телевидения, и теперь красота молодого цыгана была для нее безнадежно испорчена. Хайди прекратила теребить ворот джемпера.
Девушка бросила рогатку жонглеру. Он уронил одну из булав и, даже не сбившись с ритма, заменил ее рогаткой, пойманной на лету. Халлек помнил, как он подумал: Вот это ловкость! Проделав пару-тройку кругов, парень перекинул рогатку обратно девушке и умудрился поднять брошенную булаву, продолжая жонглировать остальными. Послышались жидкие аплодисменты. Кто-то из местных заулыбался – в том числе и сам Билли, – но большинство горожан продолжали смотреть настороженно.