Главные персонажи, как им велело либретто, шумно выясняли свои вымышленные взаимоотношения. Герой, только что отвергнутый, объятый неразделенной любовью, горячо рассказывал о том, как он несчастен. Обращенный в пустоту взгляд, сгорбленная осанка. По мнению Нины, ему можно было бы не стараться так сильно и пропустить эту часть демонстрируемой со сцены истории, потому что надпись «музыкальная комедия в двух действиях» в программке недвузначно намекала на то, что все закончится хорошо. Тем не менее, актер достал из внутреннего кармана пиджака мятую пачку сигарет, взял одну сигарету и прикурил ее от спички. Зал хором удивленно вздохнул. Хороший ход – в кино такое всегда выглядит драматично, а уж увидеть подобное на сцене театра совершенно никто не ожидал. Интересно, как режиссер-постановщик обошел правила техники безопасности?
Пока большинство зрителей, словно завороженные, смотрели, как дым окутывает красивое лицо актера, Нину отвлекали мысли о технических нюансах. Она огляделась. У женской половины зала на глазах блестели слезы. Коллега в кресле слева, юная учительница начальных классов, вцепилась в сумочку, стоящую у нее на коленях, и подалась вперед. Казалось, что в этот момент, съедая актера глазами, она перестала дышать и не мигала. Нине хотелось предостеречь ее о том, что от такого положения у нее вскоре заболит спина. Хотя, может и не заболит, девушка ведь еще совсем юная… Нина снова отвлеклась и с усилием заставила себя переключить внимание обратно на сцену.
Где-то позади Нины зазвонил телефон. По залу пронесся возмущенный гул, магия момента была уничтожена. Актер замер и, не сдержавшись, презренно окинул зрителей взглядом. Нине на секунду стало стыдно, хотя ее вины в том, что тишина оказалась нарушенной, не было. К тому же, звук своего смартфона она предусмотрительно заблаговременно отключила.
В середине первого акта Нина случайно опустила взгляд чуть ниже сцены и впервые обратила внимание на оркестровую яму… Оказывается, все это время рядом с ней существовал какой-то невероятный отдельный мир. Только теперь она как следует расслышала обрамляющую представление живую музыку. И эта музыка в то же мгновение ошеломила ее. К горлу подступил комок. Она смущенно и торопливо смахнула скатывающуюся по щеке слезинку, надеясь, что этого не заметили зрители на соседних местах – она не горела желанием обнажать свои чувства перед коллегами; не хотелось превращаться в объект для подтрунивания, ведь ее слезоточивость не была связана с сюжетом спектакля.