Наконец я доехал до Красноярска. Что представляет собой Тура и где она находится – об этом я не имел на тот момент ни малейшего понятия. Но первым делом мне нужно было выяснить, как до неё добраться. Недооценив масштабы матушки Родины, которые в принципе невозможно дооценить, я был слегка потрясён и разочарован, когда узнал, что до Туры около тысячи километров и дороги туда нет, отчего туда невозможно доехать, а можно лишь долететь на самолёте.
Я, разумеется, не мог купить билет на самолёт. Однако прохожий, рассказавший мне об этом, заметил моё смущение и добавил шёпотом, что есть у них тут один человек, который летает в Туру на своём кукурузнике и иногда неофициально берёт с собой пассажиров. Отыскав этого человека и выяснив у него цену такого полёта, я понял, что мне нужно где-нибудь достать деньги.
Следующие две недели я работал грузчиком на вокзале. Вкалывал минимум по двенадцать часов в сутки почти непрерывно и без выходных. При этом почти ничего не ел, чтобы больше откладывать. Погрузился с головой в перетаскивание чемоданов, превратился уже даже не в животное, а в механический конвейер, чего месяц назад и представить не мог. О языках в те дни я просто не думал. Казалось, не припомню ни одного иностранного слова. Как-то на вырученные деньги прикупил себе компас, который до сих пор хранится у меня как память. И именно там, на вокзале, до меня дошёл слух о московских событиях.
К началу сентября, когда я должен был заселиться в Главном корпусе МГУ и приступить к занятиям, я наконец скопил необходимую сумму и вылетел в Туру. В течение всего четырёхчасового перелёта мне дико хотелось спать, но я не мог оторвать глаз от иллюминатора, из которого открывались самые умопомрачительные картины природы, какие мне когда-либо доводилось видеть. Пролетев расстояние, на котором уместилась бы Франция или Германия, я, кажется, не видел ни следа существования человека. Всё теряло значение перед лицом этой красоты, которая жила миллионы лет до нас и проживёт ещё столько же после, вспоминая с насмешкой краткий миг нашего существования, ибо мы так и не смогли создать ничего сколько-нибудь сопоставимого с ней, несмотря на всю бездну страданий, что сами себе устроили.
Сойдя с самолёта, я тут же, не раздумывая ни минуты, открыл компас и по стрелке на север зашёл в глухой лес, из которого не надеялся выйти живым. Я торопился, словно боялся, что одумаюсь, очнусь от гипноза и не решусь исполнить задуманное. Сто километров… При средней скорости пешехода пять километров в час нужно всего двадцать часов – меньше суток, чтобы пройти это расстояние. Я всё ещё был вымотан своей добровольной двухнедельной каторгой и нуждался в отдыхе, но при этом твёрдо решил идти до конца, одолеть все сто километров сразу, подряд, без перерыва – и уже к вечеру следующего дня быть в том месте, которое указал мне отец.