Разумеется, я полюбил её не за то, что она была с профессором. И даже не за то, что она оказалась вдруг такой сложной и интересной. Я полюбил её раньше, ещё в первую нашу встречу, даже в первые секунды её. Но только теперь это осознал. Лишь потому, что в мире, где профессор был для меня абсолютным и бесспорным авторитетом, это не так просто и быстро осознавалось. Но в мире, где профессор совратил четырнадцатилетнюю девочку, размывались границы возможного. И я очень быстро, просто и спокойно мог признаться себе в том, что раньше осознавал бы долго и мучительно, страдая и ломая себя.
Я вдруг увидел будущее так ясно, как будто оно уже совершилось. Увидел, как через несколько дней мы встретимся снова – и я поцелую её. Увидел, как ещё через несколько дней я приду к ней домой и останусь на ночь. Увидел, как наутро расскажу обо всём жене, попрошу прощения и навсегда перееду к Ксюше. И это хроническая неизбежность, которой бесполезно противиться, да и нет никакого желания. Это просто стояло передо мной как нечто неподвластное моей воле. Я наблюдал это в своём воображении, будто смотрел старый фильм, который давно снят и смонтирован.
В самом деле: ведь всё это случилось как-то само собой – и уже после было осознано мною. Сначала провёл с ней целый день тайком от жены – и только потом это понял. Даже пальцы замёрзли раньше, чем я заметил это. И вот теперь я осознаю, что полюбил её – уже после того, как полюбил. А значит, это сильнее меня. Что я мог сделать? Как я мог предотвратить то, что совершалось помимо моей воли? Как могу нести ответственность за то, что вдруг выросло во мне само собой, как растёт раковая опухоль?
Я словно проснулся в другой жизни и другим человеком. В этом мире и у этого меня никогда не было жены и ребёнка. Мне их жаль, но словно каких-то чужих мне людей, до которых мне нет никакого дела. Вот же она – моя подлинная судьба, которая всё это время ждала меня и готовилась для меня! Моя жена не стала казаться мне менее красивой и замечательной. Она ничуть не стала хуже в моих глазах. Просто вдруг стала чужой мне женщиной. Я понимал, что она многим превосходит Ксюшу. Просто она – не моё. Просто я не знал ещё себя настоящего, не разгадал своего истинного предназначения. Моя жена была моей тихой гаванью, где я спокойно прожил несколько лет в покое и благодати, подспудно готовя себя к настоящему плаванию в открытое море.