А потом он заговорил.
– Всех убить. Эту оставить.
Всё внутри сжалось в комок. Нет. Нет, нет, нет! Я метнулась к отцу, но удар меча рассёк воздух, и я увидела, как он падает. Как его глаза, полные жизни, находят мои. Как он пытается что-то сказать, но уже слишком поздно. Мир снова наполнился звуками – глухие удары, звон стали, предсмертные хрипы. Мои сёстры кричали. Я видела, как они падали одна за другой. Как кровь хлестала на холодные камни. Как ломались их хрупкие тела. Я ничего не могла сделать.
Чёрный силуэт приблизился, заполнив собой пространство. Я сорвалась с места, схватила кинжал с тела павшего стражника, метнулась к нему, разрывая воздух. Я била со всей силы, с отчаянной яростью. Но он был быстрее.
Мощная рука перехватила запястье. Боль пронзила пальцы, кинжал выпал, звякнув о камень. Я не сдавалась, вырвалась, вцепилась в него ногтями, расцарапала кожу, била кулаками. Он даже не шелохнулся.
– Пусти! – голос дрожал, но он был твёрдым.
– Нет.
С этими словами он легко, как тряпичную куклу, взвалил меня на плечо. Я закричала, ударила его в бок, изогнулась, пытаясь сбросить его руку, но он держал крепко. Он даже не напрягался.
Я снова подняла голову. Чертоги горели. Всё, что я знала, кем была, кем могла бы стать – исчезало в языках пламени. Я открыла рот, чтобы закричать, но ничего не успела.
Тьма накрыла меня.
Серебряные Чертоги возвышались над миром, застыв среди вечных снегов окрашенных в голубые переливы, словно забытый богами храм. Ветра здесь несли только тишину, холод и отголоски прошлого. Этот замок был нашим домом, нашей клеткой и нашей могилой одновременно.
Я родилась среди стен, которые никогда не знали чужих шагов. Никто не приходил к нам, никто не видел нас, никто не знал, что мы существуем. Почти никто…
Мы были призраками, спрятанными в камне и золоте, замурованными в легенду, которая должна была умереть вместе с нами.
Отец говорил, что снаружи – война. Там, за границей ледяных хребтов, мир умирал, сражаясь в крови и пепле. Люди, орки, демоны – они резали друг друга за землю, за власть, за магию, за души. Но больше всего они жаждали нас.
"Вы – сила, которая не должна попасть в чужие руки," – повторял он нам снова и снова, пока его голос не становился частью этого замка.
Я не помню, когда впервые поняла, что он боится нас.