отцом, скитаясь из одного военного гарнизона в другой. От отцовских женщин она
не чувствовала ни теплоты, ни заботы. Своих подруг тоже не нажила, да и как тут
дружить, когда все время переезжаешь?
Зато от ухажеров не было отбоя! Яркая, с круглым как солнышко лицом и
большими голубыми глазами, она была мечтой всего младшего офицерского
состава – подчиненных ее отца. Они ухаживали, баловали ее и, конечно, хотели
жениться. Серафима присматривалась, выбирала – и выбрала. Подающий надежды
лейтенант с васильковыми глазами и белозубой улыбкой, Виктор Суворин, родом
из Славии, моментально покорил сердце девушки. Как потом рассказывала бабка:
«Суворин мужиком был, перед папенькой не дрогнул. Пришел, увидел, п
обедил. Увез меня, как восемнадцать стукнуло». И снова – гарнизоны,
казенное жилье. Молодые любили друг друга, жили душа в душу и все тяготы
переживали с легкостью и юмором.
Детей бог тоже сразу не дал, вымаливали. Через долгих восемь лет родился
сын Илья, сразу решили: будущий генерал. Счастью не было предела. Малыш был
крепким улыбчивым ребенком, родители в нем души не чаяли. Но пришла беда –
отворяй ворота. Илюша заболел. Подумаешь, кто в детстве не простужается? Никто
особо и внимания бы не обратил, но вдруг ребенок начал задыхаться. Все забегали.
Специалистов в военном городке не было, а Илюше становилось все хуже. Дед,
генерал Суворин, в срочном порядке вызвал вертолет, и
малыша повезли в районную больницу. Врачи обнаружили круп, но их
усилия оказались напрасны. Мальчик вскоре скончался.
– Как так, – рыдала Серафима, – за что? «Что я сделала не так?»
–спрашивала она батюшку в церкви, тот объяснял, успокаивал.
Получалось, Бог дал – Бог взял. Серафима не была согласна ни с потерей, ни с
батюшкой, ни с Богом. Она замкнулась в себе и перестала ходить в церковь. Для
себя она сделала вывод: любить – это слишком больно.
В семье каждый справлялся с горем как мог. Муж Витенька заливал боль
«горькой». Отец Серафимы не смог пережить смерть внука и вскоре сам ушел в
мир иной. Вот тебе и бравый генерал, думала Серафима. Свекровь безжалостно
пилила Серафиму, обвиняя в смерти внука и запоях сына. Но Серафима не
сломалась, согнулась – да, листвы подрастеряла, но не сломалась. Собрав себя в
кулак, она жестко встряхнула мужа и велела жить дальше. Зажили, родили