его ярко-голубых глаз заставлял сердца девчонок биться быстрее. Высокий,
хорошо сложенный, он казался старше своих лет. Милан был серьезно увлечен
техническими науками, и никто, кроме него самого, не удивился, когда он с
легкостью поступил на физмат.
Вежливый, всегда отзывчивый и не гнушающейся любой работы Милан был
всеобщим любимцем. Его уважала даже Серафима Пантелеймоновна, известная
своим непростым нравом. Она его ценила и позволяла, как она выражалась,
«бездельно читать», но в сердцах жалела, что такой парень за книжками гибнет.
– В военное ему надо, – сокрушалась бабка. – Характер и дисциплина у него –
во! – говорила она, выпятив большой палец. – А ответственный какой… Вот из
кого получится генерал.
Но тот о военке и не думал, ему даже служба в армии не грозила, с его
астигматизмом.
Для Милана каждая поездка в село была приключением. Там была Сонька, а с
ней не соскучишься, та еще егоза. Думая о своей младшей сестренке, Милан
невольно улыбался. Сонька… Сонька чего только не придумает! То на забор
залезет, а слезть не может. Он кричит ей: «Спускайся вниз!» А она: «Высоты
боюсь». – «А лезла зачем?» – спрашивает он. – «Отсюда вид красивый!» Вот что
тут скажешь? Приходилось забираться на забор и спускать
ее на себе.
А однажды она к соседям яблоки воровать наведалась. «Зачем тебе? –
отговаривал ее мальчик. – У нас сад полон яблок». – «У соседки Вали всегда все
вкуснее, – заверяла Сонька. – Одолжу пару…» Вкуснее, может, и вкуснее, но во
дворе жил волкодав. При виде ребят он сорвался с цепи, и они еле ноги унесли.
Вообще, с соседкой Валей у Милана с Сонькой было связано много
воспоминаний. Ребята регулярно наведывались к ней в гости, но далеко не всегда
по приглашению. Нравилось им у Вали все: и фрукты, и овощи, а Соньк
е еще и домашний скот. Особенно привлекали ее индюк и индюшки…
Окрестив каждого по имени, она могла за ними наблюдать часами, и даже не
боялась их гладить.
– Отойди, – ругал ее Милан, – они клюнуть могут.
– Кого? Меня? Зита, Гита и Ганс меня не тронут, – хвасталась Сонька. – Я на
Ганса даже верхом могу сесть. – И она поднимала ногу, стараясь оседлать птицу.
– Прекрати! – кричал Милан, оттаскивая ее от индюка. – Ненормальная.
– Нормальная, нормальная, – смеялась Соня, – смотри, Ганс даже
обрадовался.
Радости в глазах Ганса Милан не замечал.