Сигарета медленно тлела, а в его голове стремительно проносились мозаические обрывки воспоминаний, дополнявшие картину той реальности, в которой он находился теперь. Он закрывал глаза и видел пшеничные поля маленькой, но старательно ухоженной, европейской Чехии, он видел молодых косуль, безбоязненно гуляющих вдоль автострад, он отчетливо слышал пение птиц, летающих прямо у него над головою. Затем он открывал глаза, и его сознание тут же выплескивалось в эту необъятную и неуправляемую бездну неба и поля, простора и простоты. Так продолжалось недолго, пока последний кусочек пепла не упал с его сигареты на зеленую, нагретую полуденным солнцем траву, после чего он быстро сел в свой автомобиль и, выехав на дорогу, вновь устремился прямиком к своей цели. Набрав положенную скорость и сделав громче музыку, заглушающую шум дороги, он опять окунулся в мир своих грез. Он мысленно бродил по древним закоулкам Праги, много раз переходил Карлов мост, построенный в XIV веке и находящийся в самом центре этого великолепного города, поднимался на смотровую площадку с расположенной на ней маленькой копией Эйфелевой башни, с которой открывается потрясающий вид на Прагу, сидел на лавочке посередине Вацлавской площади, пил зеленый чай в милых трамвайчиках-ресторанах, находящихся там же, посещал колоритные пивные рестораны в центре Праги, и особенно нравился ему пивной ресторан на улице Водичкова, дом 20, где один сорт пива варится уже четыреста лет и его рецепт передается из поколения в поколение, и даже катался на пароходике по шумной реке Влтаве, что носит в Германии красивое имя Эльба.
И вот с этими заграничными мыслями и завораживающими слух неискушенного человека названиями городов, таких как Париж, Вена, Прага, Берлин, Рим и многих других, обладающих каким-то магическим свойством пробуждать волшебные грезы и мечты о сладкой жизни, он как-то незаметно для самого себя доехал наконец до последнего поворота, где синий дорожный указатель внятно и отчетливо, без тени смущения и европейского кокетства, провозгласил окончание пути и словно прокричал не ласкающее слух, неброское, как и сама Россия, название деревни – «Ирицы».
II
И пока Павел Сергеевич медленно проезжает вдоль деревенских домов и покосившихся заборов, по главной и единственной улице деревни, мы с вами, читатель, успеем познакомиться немного поближе с самим Павлом Сергеевичем.