Мой отец приказал долго жить вскоре после того, как я вернул ему дневник деда, словно передача этого дневника была его главной жизненной миссией.
В общем, с декабря 2011 по февраль 2022 у меня скопилось десять рукописных дневников. Плюс тот, где я делаю ежемесячные и ежегодные отчеты. Как я уже упоминал выше, социальные инстинкты, получившие в моем уме перевес над решительным индивидуализмом под влиянием эскалации Российско-Украинского конфликта и его перехода в новую стадию в феврале 2022 года, поставили меня перед необходимостью переосмыслить весь свой опыт – пересчитать весь накопленный умственный капитал. Мне пришлось возвращаться в 2014 год и спрашивать себя, чем таким интересным я был занят, что не удосужился всерьез разобраться в причинах событий на Майдане. Писал стихи и любовные письма? Пересматривал курс лекций по психологии В.В. Петухова? Устраивал свою личную жизнь? Осваивал боевые искусства? Читал Фрейда, Ницше, Вольтера и Добролюбова? Учил латынь, китайский и английский? Все это, бесспорно, было очень увлекательно, и, пожалуй, я мог бы с чистой совестью продолжать этим заниматься, разобравшись в том, что произошло и убедив себя, что меня это не касается.
Почему я проигнорировал такое значимое политическое событие? Почему не стал вдумываться в его смысл? Годом раньше я защитил диплом, темой которого было «правовое государство». В процессе работы над дипломом я живо интересовался не только разнообразными политическими теориями, но и обращал внимание на то, что транслировали через СМИ. При этом я вынужден признать, что мой интерес к политике так и не вышел тогда за рамки академического формализма, в то время как увлечение немецкой философией, начавшееся с Гегеля и последовательно вобравшее в себя Маркса, Гете, Фихте, Фейербаха, Шопенгауэра, Канта и Ницше затянуло меня за пару лет в такую бездну познания, откуда все, творящееся на поверхности земного шара, казалось напоминанием мелкой, механической, муравьиной возни. Признаться, я предпочел бы и далее сидеть в своем углу, читая книжки, занимаясь медитацией и не обращая никакого внимания на сферу международных отношений. Однако, начав исследовать причины СВО, я настолько увлекся, что возврат к прежней жизни представляется мне все менее и менее возможным. Было бы преувеличением сказать, что все, чем я занимался после начала СВО, диктовалось необходимостью разобраться в мировой политике и понять, что ею движет. При этом я заметил, что мышление ради мышления перестало меня привлекать совершенно. Штудировать учебники по физике, математике или нейрофизиологии, обогащая свой словарный запас рядом выхолощенных концепций и расширяя понимание действительности за счет наслоения одна на другую лингвистических моделей, больше не кажется мне увлекательным делом. Этим концепциям и моделям приходят на смену другие, связанные политической, экономической и культурной историей классов, народов, языков.