– Будьте добры, подержите! – батюшка передал мне в руки фонарь, а сам, согнувшись пролез под первый ярус лестницы и начал отворачивать лежащий на полу старый затоптанный ковер. Под ковром оказался деревянный люк. Отец Алексей вытащил связку ключей, снял навесной замок с люка. А вот открыть его оказалось делом непростым. Вдвоём с отцом Алексеем мы с огромным усилием подняли тяжеленную крышку, окованную железом и усиленную толстыми деревянными рёбрами. Ржавые петли заскрипели, и вот, наконец, крышка отвалилась в сторону, освобождая чёрный зияющий проход. Я посветил туда фонарём. Луч фонаря утонул в темноте, озарив только деревянную лестницу, почти вертикально сходящую вниз.
– Раньше лестница была хорошая, каменная! Но потом она развалилась, пришлось сделать деревянную! – словно оправдываясь, пояснил отец Алексей.
Я наклонился над этой чёрной дырой, больше напоминающую вход в преисподнюю, и внимательно посмотрел вглубь. Оттуда пахнуло сыростью и спёртым запахом подвала…
1980 год. Москва. 20 июля.
– Собирайся, кому говорю! Время уже одиннадцать, опять никуда не успеем! А сегодня, передавали, после обеда дождь будет! Сам же вчера «отдуху не давал»: «хочу в Петра Алексеева сходить»! А теперь тянешь!
Понять жаргон моей бабушки мог только я сам.
Я сидел на полу возле кровати, обложившись пластмассовыми игральными шашками, полностью погружённый в увлекательнейшую и сложнейшую игру, которую, даже «взрослые» мальчики одолевали с трудом, не говоря уже про меня, восьмилетнего ребёнка. Передо мной разворачивалось нешуточное сражение шашек против шахмат. Сами шахматы стояли грозной шеренгой на противоположном конце комнаты, у окна. И намерения у них были самые, что ни есть воинственные – атаковать позиции шашек по всему фронту! Я в данный момент играл за шашек. Мои действия заключались в том, чтобы поставить шашку на ребро и сильно вдавить её пальцем в пол. Шашка выстреливала, долетала до неприятеля, и не переставая бешено крутиться в обратную сторону, возвращалась ко мне. В этом и состоял смысл игры – шашка должна была сбить одну из шахматных фигур. Если же шашка не возвращалась или падала на бок от удара по цели, не причинив ей вреда, то она считалась съеденной. Поразить шахматы на таком расстоянии оказалось делом непростым. Ряды шашек редели с каждой минутой, а мрачная стена чёрных шахматных фигур даже и не думала отступать.