Самое главное теперь – не опоздать.
Табита уже привыкла к тюремному шуму – лязганью дверей, топоту, крикам, – но тут услышала сбоку какую-то необычную возню. Две молодые девицы толкали ту самую старуху, что ходила с кипой бумаг. Сейчас эти листы рассыпались по полу.
Табита прошла мимо. Ей вспомнился совет: не создавай себе проблем. Что бы ни происходило, просто опусти голову и иди, куда идешь. Тем более что она торопилась, ее ждали. Если бы она вмешалась, могло выйти только хуже.
Она замедлила шаги и негромко выругалась. Возникло знакомое ощущение, как будто что-то разрывалось у нее в голове. Внутри нее поднималась, закручиваясь, волна гнева. «Нет, – сказала себе Табита. – Не делай этого».
Но она знала, что поступит наоборот.
Табита повернулась. Старуха ползала на коленях, пытаясь собрать свои бумаги, но они снова сыпались на пол.
– Извините, – сказала она, обращаясь к старухе. – Вы не сказали, как вас зовут.
Старуха подняла на нее взгляд:
– Вера.
Обе девицы обернулись. На левой щеке одной красовалась татуировка в виде капающих слёз. У другой на голове был выбрит какой-то узор.
– А ну, свалила отсюда! – приказала татуированная.
– Оставьте ее в покое, – ответила Табита.
Бритая толкнула ее в плечо.
– Чё за хрень?! – крикнула Табита.
Ее буквально разрывало от ярости, и она чувствовала в этом некоторую приятность.
– Перестань издеваться над ней и отвали!
Последовал второй толчок, сильнее первого. Табита подалась назад, и тут же винтом закипела драка. Сделав шаг назад, Табита ударила справа и сразу же слева. Она не знала, достигали ли ее удары цели – все тонуло в криках и воплях. Кто-то схватил ее сзади, и тут же от удара по лицу в глазах у нее вспыхнуло белым, оранжевым и красным. Табита все порывалась вывернуться из захвата, ее повалили на линолеум, и, не имея возможности работать руками, она продолжала отбиваться ногами. Удары становились все реже, она увидела перед собой ботинки надзирателя. Рот ее был полон непонятно чего – она сплюнула на пол и увидела кровь.
Стоя у дверей кабинета начальницы тюрьмы, Табита чувствовала, будто находится и не в тюрьме вовсе, а в приемной какого-нибудь директора частной школы. На стене висела картина с изображением оленя, на другой отливало лунным светом озеро. Кожаное кресло, вышитый ковер… Табличка на столе гласила: «Дебора Коул, кавалер ордена Британской империи». За столом сидела сама Дебора Коул, женщина лет сорока с небольшим. Светлые ее пряди были красиво собраны в укладку. Табита могла видеть лишь верхнюю часть ее костюма: серый пиджак, белую рубашку и брошь на шее. Макияж был нанесен с поистине хирургической точностью, словно начальница готовилась к выступлению на телевидении.