– Да, – вздыхал я. – Антибиотики здесь не помогут…
– Вот-вот, я к тому и веду! – Глаза у Ивана болезненно и возбужденно блестели. – СПИД – это выбор, который больной совершает на клеточном уровне: быть собой не хочу, и пошли вы все в задницу!
Подобед возбужденно размахивал деревянными палочками – так, что даже невозмутимые повара-буряты с любопытством поглядывали на нас.
– Погоди-погоди, – придержал я Ивана. – А вот если, к примеру, человек сильно влюблен – если он сам, как говорится, не свой – это ведь тоже в каком-то смысле иммунодефицит?
– Конечно! – горячо соглашался Иван.
– Эк куда вас шарахнуло, – хмыкнул Жуков, который почти не хмелел. – Так вы скоро и от любови начнете лекарство искать…
– И начнем, что ты думаешь?! – почти кричал Подобед. – На кой хрен сдалась эта любовь, когда от нее люди сходят с ума?
«Да-а, – думал я, глядя на расходившегося Ивана. – Видно, тебе от баб тоже досталось, раз ты так на любовь нападаешь…»
Оказалось, что я угадал. Когда Иван отлучился, Жуков, нагнувшись ко мне, прогудел:
– А Ваньку-то нашего, знаешь, жена бросила…
– Да ну?!
– Вот те и ну… Взяла да уехала с дочкой в Америку – нашла там какого-то сраного миллионера.
– Вон оно что, – вздохнул я. – То-то смотрю: Иван вроде как не в себе…
Засиделись мы за полночь. Выходили из ресторана уже на нетвердых ногах, и, когда шофер Жукова вез нас к Ивану – я должен был у него ночевать, – мне все казалось, что красотки на придорожных рекламных щитах вот-вот оживут: так улыбались, подмигивали их лукавые лица. Одна из них показалась похожей на Ольгу – такая же точно капризная линия губ и крыло ярко-рыжих волос – и я все, помню, ждал, все таращился в ночь: не мелькнет ли еще среди ярких реклам ее удивительная улыбка?
Я поселился в большой холостяцкой квартире Ивана на Рублевском шоссе – сам хозяин через пару дней улетел в Лондон – и жил себе, что называется, кум королю. Холодильник был полон еды, бар – выпивки, деньги тогда у меня водились: чего еще было желать одинокому джентльмену?!
Плохо было одно: со мной не было Ольги. Первое время она мне и снилась, и даже являлась порой наяву. То мерещилось, что ее рыжие волосы колышутся впереди в толпе, то казалось, что ее взгляд плывет мне навстречу в метро, и я, вздрогнув, хватался за поручень эскалатора…
Желание видеть и слышать Ольгу порой становилось мучительно-острым. Несколько раз я попробовал до нее дозвониться, но ее телефон почему-то был недоступен. «Что ж, не судьба, – думал я. – Ничего, ждать не так уж и долго: вернусь, тогда и наговоримся…»