– Я не хочу, отец, – лишь промолвила она.
– Дочка, мы уже согласились и взяли калым. Мы не можем ему отказать. Он очень уважаемый человек, и наш отказ будет для всех нас и твоих сестрёнок позором и погибелью. Так не делает никто. Если мы взяли калым, это значит мы дали согласие.
– Это значит, что вы меня продали. Как этих баранов, которых я пасу каждый день. Так вот откуда еще новых десять голов. Что еще они вам дали за меня? Сколько я стою? – процедила сквозь зубы девушка.
– Не смей так говорить с отцом, негодная девчонка, – вспылил отец, вскочив со своего места. Он начал нервно ходить из стороны сторону. – Мы растили и кормили тебя, мы дали тебе образование, у нас растут еще другие дети, твои сестрёнки и братишки. Им тоже нужно что-то есть и как-то жить. Ты ведь сама видишь, что мы еле сводим концы с концами. На всё вокруг поднялись цены, бараны уже не стоят как раньше, хлеба, который печёт твоя мать, еле-еле хватает, чтобы всех прокормить, и осталась всего одна корова. А он после свадьбы сказал, даст еще три. Мы сможем вырастить остальных детей. А ты, неблагодарная девчонка, такие слова говоришь. Скажи спасибо, что мы нашли тебе богатого, вышла бы за какого-нибудь оборванца, как твоя сестра, и ходила бы людям кланялась, чтобы помогли.
– Зато она счастлива, – выпалила Кайша.
– Счастлива? – рассмеялся отец. – Жить впроголодь – это счастье? Ты знаешь, что такое счастье? Ты знаешь, почему мы с твоею матерью поженились? – эмоции отца бурлили. Видно было, что ему самому это всё нелегко даётся. Осознание и слова дочери резанули по его сердцу как ножом.
– Ты знаешь, почему мы стали семьей? Никогда мы вам не показывали, как нам тяжело, никогда не говорили, через какие трудности мы прошли. Мы тоже были молоды, но мы не знали тогда слова «любовь». Мы решили с ней пожениться сами, чтобы поднять на ноги своих братишек и сестрёнок, видя, как они недоедают. Мы были соседями, наши семьи очень дружили. И ни я, ни твоя мама, не думали тогда о счастье. Мы просто пошли и сказали родителям, что теперь будем жить вместе, и начали с ней работать вдвоём в поле, у Аргына. Ещё до того, как вставало солнце, мы уже снова были в поле. Наши руки были истёрты в кровь, мы не успевали залечивать эти раны. Руками собирали и скирдовали пшеницу и солому. И нам тоже было тогда 15—16 лет. Всё, что мы заработали, мы отдавали родителям, приносили еду в дом и делили поровну на два дома.