– Викки! Как обычно? – Бобби, бармен с татуировкой кота на предплечье, уже взбивал молоко для капучино.
– Да, и круассан, пожалуйста.
Она устроилась у окна. За стеклом город жил своей жизнью: старушка несла свежий хлеб, дети гоняли мяч, влюблённые смеялись, сплетничали соседки…
Никто не знал, что через 12 часов всё это исчезнет.
Круассан хрустел на зубах, рассыпаясь масляными крошками. Викки машинально ловила взгляды прохожих – такие обычные, такие беззащитные перед тем, что идёт.
– Опять твой «внутренний барометр» штормит?
Бобби поставил перед ней дымящуюся чашку. В его глазах плескалась привычная насмешка, но сегодня в ней угадывалось что-то ещё. Беспокойство?
– Ты поверишь, если я скажу, что чувствую, будто сегодня всё изменится? – она обхватила ладонями чашку, чтобы дрожь в пальцах стала менее заметной.
– Опять твои «предчувствия»? – он фыркнул, но внезапно замер, глядя куда-то за её спину. – Хотя…
Викки обернулась.
На площади, где только что резвились дети, стало тихо.
Слишком тихо.