Поначалу его нерасположение проявлялось от случая к случаю. Один скверный урожай, затем еще два. Неделями, месяцами ничто не предвещало беды. И вот в один прекрасный день все посыпалось.
Если бог оказывается рядом, это чувствуется в воздухе. Как в тот день, когда я открыла глаза, уставилась в потолок и, клянусь, почуяла дым погребальных костров.
Я вышла на улицу. Снаружи было холодно, мое дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Мне уже исполнилось пятнадцать, но я выглядела ребенком. Меня била дрожь. Я всегда оставалась худощавой, сколько бы ни ела. Смерть, знаете ли, отнимала у меня каждый кусок и со временем становилась все голоднее.
Я так и не поняла, что заставило меня пойти к двери. То, что предстало за ней, сначала сбило меня с толку. Я видела сгорбленную фигуру отца – он копался в грязи, будто работал в поле. Однако вместо привычного моря зелени вокруг него была лишь бесплодная коричневая земля, покрытая инеем с его безжизненным блеском.
Я всегда плохо понимала то, о чем не было принято говорить вслух. Но даже тогда я, совсем еще ребенок, видела, что отец сломлен. Он стискивал горсть мертвых колосьев, склонившись над ними, как над утраченной надеждой.
– Пап! – крикнула я.
Он посмотрел на меня через плечо. Я плотнее закуталась в шаль: меня знобило, хотя на лбу выступила испарина. Я не могла унять дрожь.
Отец смотрел на меня так же, как на мертвые посевы. Будто видел во мне гибель всех его надежд, похороненных в земле, которую он не уберег.
– Возвращайся в дом, – сказал он.
Я заколебалась.
Потом я много лет жалела, что послушалась его.
Но откуда мне было знать, что мой отец вздумает проклясть бога, а тот в ответ проклянет нас?
Тогда и пришла чума. Сперва она забрала моего отца. Остальные угасали дольше. Шли годы, Адкова увядала, совсем как посевы в то утро, когда мой отец навлек проклятие на всех нас.
Странно смотреть, как мир вокруг тебя увядает. Для меня всегда было очень важно знать, из-за чего происходит то или это. И даже в том, что нельзя познать до конца – власть бога или жестокая, несправедливая участь, – все же можно отчасти разобраться, вывести кое-какую закономерность.
Я узнала все об этой болезни. Я выяснила, что она крадет дыхание из легких и кровь из вен, превращает кожу в слои мелкой пыли, пока не обнажатся гниющие мышцы. Но всегда оставалось нечто недоступное разумению. Некая суть.