– Ну что ж, пойдемте! Пойдемте наблюдать за тем, как люди живут на Марсе и Венере.
И она, весело оглянувшись на гостя и отца, чуть не бегом побежала вперед, в кабинет профессора и его лабораторию, откуда винтовая лестница вела на вышку, в стеклянный павильон, именуемый обсерваторией. Майя не думала о странном явлении, с нею происходившем; оно бы ее поразило, будь ей дано его заметить. Куда девалась прежняя антипатия к барону? Девушка и думать о ней перестала! Ей стало так легко, так весело, как с детства не бывало. Знай Майя опьяняющее действие наркотических средств, она могла бы подумать, что ее чем-нибудь опоили, – так горячо струилась в ней кровь, так быстро билось и временами сладко замирало сердце.
Они взошли на вышку. Барон добродушно посмеялся над тем, что барышня забыла их годы, судя по своим, и указал на профессора, немного запыхавшегося и отставшего от них на лестнице с лампой в руках.
– Кажется, не стоило заботиться об освещении, – смеясь, заметил Ринарди, ставя лампу на стол. – Здесь так светло!
В самом деле, хотя уже опустились сумерки и восток освещался заревом восходящей луны, но все же в стеклянной вышке было необыкновенно светло, словно она сама сияла внутренним светом.
– Чудо что за ночь! – вскричала Майя. – Откуда этот ясный свет?
– Вероятно, ваше присутствие разливает его, – любезно отозвался де Велиар. – Больше нечем объяснить. Ринарди, потушите же вашу смрадную лампу. Она ничто, когда блеск глаз m-lle Marie до того ярок, что я, право, боюсь, как бы пред ним не померкли светила небесные.
Милой шутке рассмеялись. Барон принялся устраивать свой аппарат рядом с довольно большим телескопом профессора. Отец и дочь следили за движениями гостя и рассматривали крошечный серебряный ящичек-увеличитель с величайшим интересом. Де Велиар установил прибор и вынул из него соединительную проволоку, укрепленную одним концом внутри ящичка. Но прежде чем подвести ее к линзам телескопа, предложил Майе испытать странное, но чрезвычайно приятное, как он уверял, действие токов, взяв провод в руку…
Майя хотела уж протянуть к проволоке ладонь, как вдруг почувствовала, что не может поднять ни правой, ни левой руки. Они будто приросли к ее телу.
В ту же секунду она вспомнила, что давно, в детстве, с нею дважды случалось такое состояние. Раз она хотела достать из пылающего камина красную звездочку, мелькавшую словно ей на потеху. Майе тогда было не более трех лет, и она забыла, что огонь жжется.