– Вращаясь в свете, – заметил мистер Монктон, прикинувшись, будто не понял истинного значения слов своей жены, – вы поймете, что имела в виду леди Маргарет. Нынче принято бросать старых друзей ради новых знакомств, на тех же, кто пренебрегает этим правилом, смотрят косо.
– Какое счастье, – ответила Сесилия, – что я и мои незаметные поступки не привлекут внимания общества.
Вскоре завтрак закончился, мистер Харрел распорядился подать карету, и Сесилия поднялась с места.
Мистеру Монктону стоило некоторых усилий скрыть беспокойство, вызванное ее отъездом.
– Вероятно, – произнес он, беря ее под руку, – во избежание неприятных воспоминаний вы не позволите старому другу навестить вас в столице. Ведь скоро вы начнете жалеть о времени, напрасно потраченном в захолустье.
– Зачем вы так, мистер Монктон? – воскликнула Сесилия и, повернувшись к леди Маргарет, сказала: – Если ваша милость зимою появится в столице, могу я надеяться на честь засвидетельствовать свое почтение?
– Не знаю, поеду ли, – ворчливо ответила старуха.
Сесилия заторопилась, но мистер Монктон задержал ее, вновь выразив обеспокоенность предстоявшей поездкой.
– Знакомясь с людьми, держитесь поближе к своему спутнику; никогда не судите по внешности; не заводите поспешной дружбы; всегда давайте себе время оглядеться. Оставайтесь собой, и чем больше вы будете узнавать людей, тем сильнее будете радоваться, что не похожи на них.
– Ну, мисс Беверли, – усмехнулся мистер Харрел, – отважитесь ли вы теперь ехать со мной в столицу? Или мистер Монктон вас так застращал, что вы не рискнете продолжить путь?
– Если бы меня томила не горечь разлуки с друзьями, а волнение перед знакомством с Лондоном, я пустилась бы в путь с легким сердцем!
– Увы! Бедняжка! – внезапно воскликнул сидевший в углу старый джентльмен, устремив на Сесилию сочувственный взгляд.
Девушка вздрогнула, но остальные не обратили на старика никакого внимания.
По пути к карете мистер Монктон снова заговорил о позволении навестить мисс Беверли в городе. Мистер Харрел понял намек и просил мистера Монктона считать его дом своим. Это в точности отвечало желаниям последнего. Он попросил Сесилию обращаться к нему с доверием, после чего позволил карете тронуться с места.