Ох уж этот пролёт на сверхзвуке! Рёв двигателей истребителей в эти секунды был «самой лучшей музыкой». Будто симфонический оркестр заиграл кульминационную мелодию.
Когда раскат грома закончился, я выглянул из укрытия. Эффект от такого манёвра потрясающий. Душманы лежали в песке, не решаясь поднять головы. Самые невезучие кричали от боли в ушах. Стёкла машин были разбиты, а в воздухе ещё стояла светлая пелена пылевой дымки.
Но и это был не конец. Я посмотрел на землю вокруг себя. Мелкие камни задрожали, а за спиной нарастал свист и гул. Развернувшись, я увидел над собой огромный силуэт, отбрасывающего на меня тень вертолёта.
До боли родные и знакомые всем Ми-24 парой зашли на цель и начали обрабатывать НАРами по целям на равнинной местности. Несколько машин тут же охватило пламя, и они начали взрываться. Огонь настигал и душманов, не успевших выскочить из пикапов.
Рвался боекомплект, крики тонули в приятном сердцу свисте винтов вертолётов. В очередной раз понимаю, что в нашей стране своих не бросают.
Как только площадка была зачищена, появились два Ми-8. Собрав в кулак все оставшиеся силы, мы с Рахметовым начали спускаться вниз, пока нас прикрывали прилетевшие для эвакуации разведчики.
Я помог Рахметову. У ефрейтора были невыносимые боли в ногах и спине, так что он не смог самостоятельно добраться до вертолёта. Пока мы шли к Ми-8, отбрасывающему мощный воздушный поток, с высоты спустились санинструктор с одним из бойцов. Они тащили брезентовые носилки, на которых лежал Пётр Казаков.
– Петро, держаться! Скоро будем дома.
Мой оператор даже в такой момент пытался улыбаться. Однако Петруха был совсем бледный, хоть и продолжал что-то пытаться сказать.
Подойдя ближе к Ми-8, из грузовой кабины выскочил незнакомый мне человек. Одет в форму «эксперименталку», которая выглядела слишком чистой для того, кто должен работать в поле. Он вместе со мной помог забраться Рахметову, а затем и занести носилки с Петрухой.
Я одобрительно похлопал его по плечу и собрался залезать следом, но он меня остановил и отвёл чуть в сторону.
– Вы Александр Клюковкин? – спросил он, крича мне в ухо.
– Да, – ответил я, перекрикивая шум винтов.
– Капитан Холодов, особый отдел 40й армии. Мне предписано доставить вас и вашего подчинённого в Лашкаргах. Указание заинтересованных лиц…