Саша давно не видел отца таким серьезным и каким-то сразу постаревшим. Он в эту минуту казался даже каким-то чужим и непривычно незнакомым, брат Дима же напротив улыбался и балагурил.
Возле сельсовета собралась толпа, мобилизованные и провожающие, их родные и близкие люди, были и целыми семьями, родители и дети.
Мама плакала и не переставая спрашивала Николая Федоровича, заглядывая ему в глаза: “ты вернешься? ты вернешься?”
Тот успокаивал ее как мог, обещая вернуться.
И как только прозвучала команда по машинам, Наталья Николаевна как будто очнулась, строго и одновременно, словно прося мужа, произнесла:
– Коля, слышишь, Димку береги, Димку береги, слышишь?
Николай Федорович обнял её, и ответил:
– Слышу, слышу я тебя, не переживай, мы вернемся. Вот увидишь, все будет хорошо!
Он поцеловал жену. Понимая, что отец уезжает, Танюшка подбежала и прижалась к стоящим вместе отцу и матери.
Люди прощались, женщины в основном рыдали, мужчины, и уезжающие, и остающиеся, крепились и подбадривали друг друга.
Прозвучала второй раз команда: «По машинам!». Все толпились возле техники, многие старались оттянуть момент расставания, обнимались, плакали, обещали вернуться.
Саша подошел к отцу, они крепко обнялись. Николай Федорович с трудом сдерживая ком в горле, проговорил, вглядываясь в лицо сына: – Сашка, ты теперь за старшего, когда вернемся, не знаем, матери помогай во всем, ей сейчас тяжело придется- сказал он, выдохнул и добавил – всем тяжело придется.
– Пап, не переживай, дома все хорошо будет, мы вас дождемся – ответил Саша, обнимая отца.
– Ну все, пора! Вон грузятся люди уже – сказал тот, и пошел в сторону грузовиков.
Танюшка, кажется, только в этот момент поняла, что происходит что-то неисправимо страшное, она вцепилась в подол материной юбки и заревела.
Мобилизованные поднимались в кузов и рассаживались, кто на вещмешок, кто на пол. Когда погрузка закончилась, прозвучала команда выдвигаться, машины тронулись, оставляя за собой клубы пыли, бегущих за ними детей, машущих в след и плачущих женщин, стариков, вытирающих слезы и надеющихся дождаться своих сыновей.
Прошло две недели после того, как началась первая волна мобилизации. Село опустело. Вся основная работа на полях легла на плечи тех мужчин, которые по какой-то причине не попали под призыв, и которых остались единицы, а также женщин и подростков.