В нескольких метрах от скамейки на площади остановился большой чёрный ЗИМ, машина, для того времени уже начинающая приобретать статус раритета. Из этой машины вышел человек делового вида с толстым портфелем и направился к зданию аэропорта. Шофёр несколько минут постоял, рассматривая какие-то бумаги, затем убрал их и тронул автомобиль. Проезжая мимо автобусной остановки, он притормозил и сквозь открытое окно правой передней двери обратился к сидящему на скамейке человеку:
– Вам в город? Садитесь, поедем, автобус нескоро будет, да и сесть в него вам без труда не придётся.
Приехавший человек нерешительно подошёл к машине. Шофёр продолжил:
– Садитесь, я вижу, вы из Москвы, не очень привыкли к нашим особенностям.
– Спасибо.
Он сел рядом с водителем, и они поехали. Чувствовалось, что шофёру не по душе находиться в режиме одиночества и долгого молчания. Он продолжил дальше свои рассуждения:
– Вы сюда из Москвы в командировку, я так говорю?
– Да, что-то вроде того.
– А куда именно?
– В автоуправление.
– В автоуправление? Так это же к нам, я только что нашего главного инженера к московскому самолёту отвёз. А вы к кому именно? К начальнику?
– Наверное.
– Понятно. Митрофан Владимирович сейчас у себя. В лучшем виде вас довезу и ему представлю. Вас как зовут, можно полюбопытствовать?
– Виктор.
– А по отчеству?
– Константинович, но можно просто Виктор.
– А я Иван Павлович. В гараже меня просто Палычем кличут.
Через открытое окно правой двери дуло холодным ветром. Виктор спросил:
– Можно стекло поднять? На улице холодновато.
– Конечно, там ручка немного сзади, не так, как в современных машинах.
Виктор поднял стекло, поток холодного воздуха прекратился. Иван Павлович продолжил:
– Что за лето в этом году, июнь месяц идёт, а тепла всё нет. До сих пор в плащах или в куртках ходим. Сколько живу – не помню, чтобы такое холодное лето было.
– Високосный год, наверное, своё дело делает.
– Похоже на то, у нас в этом году на дорогах столько аварий происходит, раньше такого не было. Да и в авиации передают, как месяц пройдёт – новое происшествие. Вы как долетели?
– Была какая-то неисправность, но сели благополучно.
– Вот-вот, високосный год, чем-то мы прогневили Господа. Есть он всё-таки, как бы эти парторги нам мозги ни пудрили.
– Смело говорите.
– А чего мне терять? Мне скоро на пенсию, отслужил своё. Жаль только с этим ЗИМом расставаться. Он тоже как бы своё отслужил – миллион километража разменял, а ходит отлично. Он больше двадцати лет в ходу. Когда новый был, ездил в гараже обкома, потом его передали в гараж совнархоза, а как совнархозы после Хрущёва закрыли, передали его в наш гараж. Я с ним уже больше десятка лет служу. Не знаю, как будем расставаться, если его в утиль сдадут. Как хорошо при капитализме – подносилась машина, можно продать её частнику, и никаких проблем. У нас же при социализме нельзя. Надо выполнять план по металлолому. Я как представлю, как такую машину в утиль сдавать – сердце кровью исходит. Я бы за неё любые деньги отдал, только её в целости сохранить.