Но другое дело Старик и Людмила Петровна. Они умные. Поэтому с ними никогда ничего и не случается. А может и правду говорят, что Бог видит добро? А я знаю, что они добрые. Даже Старик. И то, что они заставляют нас убирать наши комнаты, мыть посуду и ходить в магазин, это говорит только об их старости…Это ж насколько они древние, если у них на днях пятьдесят лет свадьбы? Может Алексей приедет. Надо будет ему напомнить, чтобы поздравил.
Интересно, когда меня уже оставит этот надоедливый сон? Этот громкий голос той Женщины. Я давно не боюсь той последовавшей за смехом сцены, и я не чувствую обиды за кипяток, следы которого до сих пор горят на груди. Я не помню Её лица, только красные руки с набухшими от тяжести чайника венами. Громко и заторможенно пульсирующими. Я не чувствую ничего. Так почему же из раза в раз?
Кем могли бы быть родители ребят? Наверняка Зоины – военные. Возможно, он – летчик, а мать – телеграфистка. Зоя даже осанку держит как-то по особенному. А у Люси – наверняка кондитеры, слишком уж она падкая на конфеты. Ну в крайнем случае пекари. С Кириллом, конечно, сложнее. Но уж точно – это слабые, трусливые людишки.
Завтра нужно быть осторожнее, когда будем идти в школу…
2.
Девчонки бежали вверх по лестнице, громко смеясь над Кириллом, несущимся как тигр прыжками в полпролета и отмахивающимся руками в неестественно разных направлениях. Зоя периодически подкидывала Люсю на несколько ступенек вперёд, хватая ее сверху за обе руки. Та счастливо визжала. Я шел быстрым шагом позади всех, стараясь сдержать улыбку. Мне сегодня светил разговор.
Остановившись у нашей двери, Зоя сделала всем знак замолчать. Отец должен был в это время работать. Он очень не любил, когда ему мешали.
Тихо провернув ключ, сестра пропустила сначала Люсю, потом зашла сама, чтобы помочь Кириллу раздеться. Тот же, продолжая играться, вместо того, чтобы стать на свободное место на коврике, растянувшись леопардом практически в шпагат, попытался перешагнуть клочок суши из ботинок и, не рассчитав, шлепнулся на зад. Люся прыснула со смеху, Зоя покраснела от резкого прилива веселья. Девчачьему хохоту одноразово поддакнул «блюм» настольной лампы. Старик опять заснул над своими чертежами и от неожиданности ударился головой о светильник.
Отец вышел из нашей комнаты, днём играющей роль его кабинета, растирая огромное красное пятно на щеке, и, даже не смотря на нас, направился на кухню, бормоча себе под нос постоянно нами слышимое «каждый день одно и то же».