Подождав, пока Зоя переоденет в пижаму Кирилла и выйдет, я проделал те же действия с собой, скомкав и запрятав школьную форму под матрас. Все очень спешили – мы уже на несколько минут опаздывали на дневные мультики.
Старик пополдничал до жути вонючей квашеной капустой с хлебом и отправился обратно работать. Людмила Петровна в это время дня обычно уходила к соседкам. Поэтому как минимум три часа телевизор был в нашем распоряжении.
Я не очень любил мультфильмы. Мне они казались глупыми и ненужными. Но мне было приятно наблюдать за тем, какую радость они дарили ребятам. Ещё с детдома это было мое самое любимое время – время всеобщего перемирия.
Зоя лежала в обнимку с Люсей на диване у печи. Кирилл, обхватив ноги в коленях, сидел на другом справа. Я в эти периоды допускал себе непозволительную роскошь развалиться на кресле Старика.
В окно пробивались редкие лучики солнца, скрещивавшиеся на стеклах трюмо с телевизионными отблесками «Винни Пуха и его друзей» и приобретавшие дополнительную фантастичность на фоне узоров бесконечных сервизов Людмилы Петровны, которыми ещё никто и никогда не пользовался. Над чашками и пиалками гордо красовались разноцветные обложки «библиотеки приключений», смотрящие свысока на остальную утварь шкафа, явно не так почитаемую в этом доме.
Ненавистные рекламы воровали драгоценные минуты этих радостных мгновений. Жадность съедала несколько делений в шкале счастья, ибо по трем каналам одновременно шли равноценно интересные передачи и с сожалением приходилось выбирать что-то одно. У детства много врагов. Но если у детей зачастую и не бывает достаточной терпеливости в чем-то, то в упорстве стремления быть счастливыми и весёлыми им точно не занимать.
Так незаметно пролетал промежуток времени между возвращением домой из школы и вечерней прогулкой, спровоцированной шестичасовыми новостями. Вот слышен скрип в дверях, все насторожено прислушиваются. Людмила Петровна заходит в квартиру и начинает шелестеть конфетами в кармане. Это – условный знак, механизм которого работает как часы. Ребята срываются с места, врезаются в стены, стулья и тумбочки, уходят на мгновение в занос в соседнюю комнату, вновь выравнивают свой маршрут, накидываются на мать и начинают изощряться перед ней в максимальных по своей льстивости подхалимствах, нередко используя поцелуи в качестве секретного оружия.