Девочка покрутилась вокруг своей ости.
— Только вот, учеба. Я думаю, не начнется вовремя, да? Вот, Клавдий Григорьевич…
Мама замерла, словно раздумывая над словами:
– Он умер сегодня. Галина сказала. — Она опустила руки на стол.
Даже Игорь Валентинович покосился на жену, выглядевшую расстроенной.
– И как теперь мы? — Лида присела на стул
– Да вот, не знаю как. Похороны завтра. У тебя же черное платье осталось? Наденешь его, тетя Инна тоже пойдет, загляни к ней утром. И еще, нарежь вербы хотя бы. Гвоздики и венки купит школьный профсоюз, но с пустыми руками не ходи, как-то некрасиво. — Мама смахнула подступающие к глазам слезы.
— Поешь, мам, я приготовила. — Лида сама чуть ни плакала.
– Игореш, ты завтра б тоже сходил, как-никак наш учитель был. Хороший человек, надо бы попрощаться.
– Да надо бы, но я собирался дрова поколоть, да и с копейкой разобраться, – сказал отец, отрывая хвост сушеному ершику.
Мама, услышав ответ, вздохнула, еще раз обтерла лицо, приобняла дочь за плечи и пошла во двор снимать белье. Женщина всем сердцем уважала Клавдия Григорьевича, именно он когда-то сподвиг ее выучить математику, частенько оставался с девочкой после уроков, а после выпуска помог поступить в училище в Костомукше. Но мама оказалась чересчур упряма, вспыльчива, и к тому же до неприличия влюблена. Нет, не всепоглощающая любовь к природе и отцу оставило молодую особу здесь, привязала к старому дому ранняя беременность, материнство, а затем, как она сама говорила, омещаниванье.
Когда-то давным-давно мама был настоящей красавицей, обладательницей золотистых, как закатное солнце волос, и лучащихся беззаботностью серо-голубых глаз, в которых плескалась надежда. Но прошли почти тридцать лет с того момента, как были сделаны фотографии со счастливой мамой. Теперь женщина стала просто усталой. Волосы, пронизанные ранней сединой, постоянно обесцвечивала, утверждая, что это помогает выглядеть моложе. В глазах поселилась печаль, въевшаяся и беспросветная, ее не могла вытравить оттуда даже улыбка. Мама часто говорила, что не следует совершать ее ошибок, не стоит отказываться от целого огромного и прекрасного мира, ради чего-то ненадежного, особенно, если это ненадежное такое же молодое, как и ты.
Игорь Валентинович в отличии от супруги, напротив, утверждает, что в огромном мире нет ничего прекрасного. Ведь это вечная мука, которая заключается в бесконечном выборе и борьбе за что-то лучшее. Намного приятнее четко знать, что у тебя есть свой угол. Где на одном и том же месте стоит кровать, шкаф и стол, в погребе – пять банок с огурцами и десять с помидорами. Хорошо осознавать, что ты не пропадешь в родном лесу, где есть рыбное озеро и море целебных трав. Лида частенько задавалась вопросом, почему такие разные люди, по сути, в данный момент времени связанные лишь единым хозяйством, до сих пор живут вместе. Когда-то, после очередной полуссоры между родителями, Лена, еще не испортившая отношения с матерью, во всеуслышанье задала этот вопрос: