И всё же один я не был. Каждый раз – за спиной дыхание. Её. Та самая гоблинша, что стреляла в меня в день появления. Она не приближалась, не говорила, просто… была. Наблюдала. И я начинал чувствовать её присутствие как тень в углу зрения. Слишком долго один – начинаешь слышать чужие шаги.
За несколько дней до нападения я пошёл к местному алхимику. Мечи хороши, пока враг рядом. Но тролля надо жечь ещё до того, как он успеет вдохнуть.
– При попадании сгорит сразу. В луже сгорит позже, если промахнёшься. Суть одна, – сказал он, глядя сквозь меня.
Колбы были хрупкие, тяжёлые. Стекло дрожало в пальцах. Я забрал несколько. Остаток времени метал камни в цель – по весу почти те же. До дрожи в плечах, до тупой боли в запястье.
Потому что, когда всё начнётся – на ошибку времени не будет.
Сиг настаивал, чтобы я не шёл один. Он боялся.
– Спокойно, старик, – бросил я, застёгивая ремень с топором. – Если я не вернусь – ищи другое место. Если не справился я, вы и подавно.
Он ничего не ответил. Только взгляд.
В нём была горечь. Тяжёлая, оседающая в животе. Слишком настоящая для этого искусственного мира.
Я всё чаще ловил себя на мысли, что перестаю чувствовать разницу. Между там – и здесь. Между реальностью и игрой.
Может, это и к лучшему. Всё равно, в конце, нас всех ждёт одно и то же. Где бы мы ни были.
Смерть – она везде одинакова.
Гоблинша снова увязалась за мной. Та самая – с глазами, как у дикого зверька, и пальцами, ловко управляющими арбалетом.