– Как говорится, премного благодарен, – через несколько минут Сухов подхватил лежавший у дивана «сидор» и встал в рост.
– На днях приеду в порт. Там и увидимся, – Рахимов протянул листок с рукописным текстом и фиолетовой печатью внизу. – Устраивайся.
В подворотнях прибрежной улицы шпаной бродил ветерок. Он то подглядывал между ставен, то шуршал железом крыш, то трепал подолы женских юбок, то срывал тюбетейки у зазевавших. А тут взял, да и покатил проржавевшее ведро под горку. То-то грохоту случилось.
Каспий открылся враз и до горизонта, едва он завернул за угол дома. Так, точно распахнул окно, что было закрыто наглухо портьерами. Бриз, сдобренный ароматом соли, накатывал в такт волнам. Те, неустанно шелестя мельчайшим песком, намывали гармонию нескончаемого узора, пенясь у кромки. Чайки в немом восторге от полёта носились над морем, порой, охотясь за рыбой, камнем падая вниз.
Федор, решив сократить путь, шагал жёлтыми россыпями песка к белым зданиям порта. Те выстроились строгим шпалером вдоль насыпи узкоколейки. Сияющие стрелы рельс, пришитые к шпалам, протянулась почти до конца пирса. Справа в верстах двух, подрагивая в мареве, высились стены и башни старой крепости.