Всё это было оттуда. Из другой жизни. Из многих.
Я начала записывать. Детский почерк, вырванные листки. Прятала их под подушкой. Боялась, что забуду. Боялась, что снова всё сотрётся – как всегда.
Потому что у меня было предчувствие: в этой жизни всё должно быть иначе.
ГЛАВА 4. ЗЕРКАЛА
Всё шло хорошо. Слишком хорошо.
Я росла в любви. Родители были заботливыми, тихими, немного наивными. Мы жили небогато, но стабильно. Двор, собака, бабушкины пироги на выходных.
На первый взгляд – идеальное детство.
Но где-то в глубине было чувство тревоги. Оно не имело формы, не имело голоса. Просто жило во мне, как внутренний барометр: я чувствовала, что что-то должно пойти не так. Потому что всегда так было.
Каждую из своих прошлых жизней – насколько я помню – я начинала с надеждой, но заканчивала сожалением. Всегда.
Школа началась рано. Я пошла в первый класс в шесть – мама гордилась моей "взрослостью". А я просто не хотела оставаться дома. Мне хотелось быть ближе к тому моменту, когда начнут проявляться ошибки.
Они появились сразу.
В моей жизни снова возникла она.
Я не знала, как её зовут в этой реальности, но узнала по глазам. Узкие, пронизывающие, слишком внимательные. В одной из прошлых жизней она была моей подругой, в другой – предательницей, а в одной… моей сестрой.
Здесь она была просто девочкой из параллельного класса.
– Привет, ты новенькая? – спросила она на перемене.
– Я… да, – ответила я, уже зная, что будет дальше.
Она подружилась со мной в первый же день. Принесла жвачку, показала, как забраться на крышу спортзала. Она смеялась заразительно. И всё это было ловушкой, как и всегда.
Я решила: в этой жизни я поступлю иначе. Не поддамся. Держу дистанцию. Не откроюсь.
Но ты не можешь переиграть чувства. Не можешь изменить то, что внутри тебя всё равно отзывается.
И я снова пустила её в свою жизнь.
Через пару месяцев она рассекретила мой дневник.
Нашла, прочитала вслух перед другими девочками. Смех, косые взгляды, шёпот за спиной.
– Она думает, что жила раньше! Психованная! – сказала она, смеясь громче всех.
Я не плакала. Я стояла, как статуя, глядя в землю.
Это уже было. Я уже проживала эту сцену.
И всё равно она резала.
Вечером я сожгла дневник.
Буквы чернели и рассыпались, но с ними уходила и часть меня.
В ту ночь я поняла: жизнь даёт мне те же зеркала, чтобы я увидела себя по-новому.Ошибки повторялись, как в закольцованной песне.