Чувства начали возвращаться ко мне. Здесь прохладно и как-то сыро. Обычно эти ощущения хорошо вяжутся с темнотой. Наверное, всё-таки я не ослеп, а просто нахожусь в тёмном закрытом помещении. Наверное, меня сюда поместили после того, как ударили сзади и, видимо, аккуратно подхватили за плечи, унесли в какой-нибудь чёрный автомобиль и привезли сюда. И всё это проделали в самом центре, под носом у стоглазого Айдахара, даром что его камеры понатыканы по всему городу.
Таковой мне представилась моя незавидная участь. Судорожно вздохнув и поёжившись, я понял, что ничем не связан, ничем не стеснён в движениях, а потому могу попробовать тьму вокруг осязательно. Я приподнялся на руках, попробовал сесть. Под ладонями обнаружилось что-то мягкое – кровать с покрывалом или матерчатый диван. Медленно, чтобы приспособить свой вестибулярный аппарат к отсутствующей матрице ориентации в пространстве, я встал. Обувь была на моих ногах. Ощупал свою одежду – она так же была на мне. Выставил вперёд руки, поводил ими в стороны, попробовал найти наощупь направление, за которое можно было бы как-то зацепиться, – и в этот момент меня пронзила ещё одна вспышка, тёмный мир вокруг исчез, а я обнаружил себя посреди небольшой комнаты, в которой кто-то резко включил свет.
Комната эта представляла собой типичное жилище скромного быта – спальню в общежитии или что-то подобное. Воздух был тяжёлым, застоявшимся, с примесью сырости и металлического привкуса. Здесь не проветривали месяцами, может быть, годами. Я глубже втянул носом воздух – в запахе проскальзывала слабая нотка машинного масла, горелой проводки и… какого-то кислого, едва уловимого оттенка, который напоминал испорченную еду или ржавую воду. Маленькое окно где-то у потолка, должно быть, почти бесполезное, зияло чёрной дырой в бетонной стене. Световое пятно без какого-либо света снаружи. Я полулежал почти на полу, опираясь руками на матрац-корпе