Я неслась навстречу свету и теплу, искусно балансируя в потоках воздуха. Над моей макушкой нависали кучевые облака, а внизу простиралась темно-зеленая с желтыми и красными пятнами лесная громада. Кроны деревьев, сплетаясь ветвями, ткали сплошное полотно и скрывали от моих глаз далекую землю, по которой мчался принц ифери, до невозможности смешной с туго набитым брезентовым мешком в зубах. Он мелькал на виду и снова исчезал, но старался не отставать. На него забавно было смотреть, и чувство свободного полета бодрило, придавало моральных сил, позволяя забыть о несвоевременном расходе энергии.
И все же что-то мешало мне расслабиться, успокоиться и наслаждаться шуточной гонкой. Не страх появления вражеских дронов, какая-то другая тревога. Я не смогла ей дать название и понять, с чем она связана. Она была похожа на гаденькое предчувствие опасности извне, таинственной и прежде незнакомой. Мое сердце беспокойно сжималось в ожидании неизвестной пока что пакости, ожидающей за новым поворотом жизни. Как ни странно, возвращение Грейсона не избавило меня от этой тревоги, а лишь усилило ее. Мистический страх не проходил. Мне даже с высоты синего неба, по которому стадом упитанных барашков неспешно кочевали облака, не удалось скинуть его на землю, обрушить всей тяжестью, чтобы разбился вдребезги под силой гравитации и не годился для повторной склейки.
Неотступная тревожность вынуждала меня внимательнее следить за горизонтом и ловить все доносящиеся из леса звуки. Их было не так уж много, птицы в это время года чаще помалкивали, чем заливались трелями, кое-где цокали белки, стучали дятлы и шуршали мыши. Обострившийся до нечеловеческих возможностей слух не упускал ни одного лесного шевеления. Заунывно скрипели накренившиеся иссохшие деревья, подливая горячей добавки в суп мистического страха.
Где-то вдали взвизгнул койот и обиженно тявкнул, будто за хвост прихватили. Ему подвякнул второй, потом и третий. Их голоса слились в противную голодную песню, и кто-то ее прервал. Раздался треск от сильного удара сухой веткой и снова визг, обиженное тявканье.
Сперва я подумала, что мне показался среди поднявшихся воплей тихий отзвук человеческого голоса. Я сбавила скорость полета, чтобы прислушаться без помех свиста ветра, и поняла, что не ошиблась.