Можно было подумать, что карета меня должна ждать, но на ее подготовку ушло какое-то время. Я сидел в растущем нетерпении, слушая негромкое дыхание больного и звон спиц экономки. Я хотел быстрее вернуться домой, и не только из-за себя: состояние больного требовало немедленного принятия лекарств. Но минуты тянулись, и я уже готов был выказать недовольство, когда у дверей прозвенел звонок.
– Карета готова, – сказала миссис Шаллибаум. – Я посвечу вам на лестнице.
Она встала, взяла свечу, прошла к началу лестницы и стояла там, держа огарок над перилами, а я спустился и по коридору прошел к открытой боковой двери. При свете далекой свечи я видел, что карета находится в крытом проходе, видел я и стоящего в тени кучера. Я огляделся, ожидая увидеть мистера Вайсса, но он не появился, и я сел в карету. Дверь со стуком закрылась и была заперта, потом я услышал, как передвинули тяжелый затвор ворот и заскрипели петли. Мы медленно тронулись, остановились, ворота за нами закрылись. Я почувствовал, как слегка наклонилась карета, когда кучер сел на свое место, и мы двинулись.
Размышления во время обратной поездки были неприятными. Я не мог избавиться от впечатления, что меня вовлекли во что-то очень подозрительное. Возможно, конечно, мое ощущение связано с необычной секретностью, которой окружен этот случай; если бы визит проходил в обычной обстановке, я бы не нашел ничего подозрительного в симптомах пациента, ничего способного вызвать подозрения или тревогу. Может, и так, но эти соображения не успокоили меня.
Далее, мой диагноз может быть ошибочным. Возможно, это какое-то нарушение деятельности мозга, осложненное дополнительными нарушениями, такими, как медленное кровотечение, абсцесс, опухоль или простое кровоизлияние. Такие случаи иногда бывают очень тяжелыми. Но данный случай как-то не соответствует симптомам одного из этих заболеваний. Что касается сонной болезни, возможно, это более надежное предположение, но я ничего не мог сказать за или против него, пока не узнаю больше; против был, однако, то факт, что все симптомы точно соответствуют отравлению морфием.
Но даже так нет никаких доказательств преступления. Пациент мог быть заядлым потребителем морфия, а симптомы обострены сознательным обманом. Хитрость этих несчастных вошла в пословицу и равна только их лживости и стремлению к таинственности. Вполне вероятно, что этот человек изображает глубокое оцепенение, когда за ним наблюдают, а потом, оставшись на несколько минут один, встает с постели и достает из какого-то тайника наркотик. Это вполне соответствует его нежеланию увидеть врача и стремлению к таинственности. Тем не менее я не верил, что нашел истинное объяснение. Вопреки всем возможностям, мои подозрения вернулись к мистеру Вайссу и к молчаливой женщине и отказывались рассеиваться.