Все обстоятельства этого случая были подозрительными. Сложная подготовка кареты, в которой я ехал, импровизированное состояние дома, отсутствие обычных домашних слуг, явное желание мистера Вайсса и той женщины помешать разглядывать их внешность, а прежде всего то, что мне солгали. Потому что мистер Вайсс, вне всякого сомнения, солгал. Его заявление о почти постоянном оцепенении пациента противоречило словам о своенравии и упрямстве пациента и еще более противоречило глубоким и относительно свежим следам от очков на носу пациента. Этот человек постоянно носил очки, что вряд ли соответствует состоянию, граничащему с комой.
Мои размышления прервала остановка кареты. Замок на двери открыли, дверцу распахнули, и я вышел из темной тюрьмы у своего дома.
– Через одну-две минуты принесу лекарства, – сказал я кучеру, открывая ключом свою дверь, и мои мысли сразу перешли от общих обстоятельств случая к состоянию пациента. Я сожалел о том, что не пытался более энергично вырвать его из оцепенения и подкрепить убывающую жизнеспособность; будет ужасно, если ему станет хуже и он умрет до того, как вернется кучер с лекарствами. Подстегиваемый этой тревожной мыслью, я быстро подготовил необходимые лекарства, вынес бутылочки и отдал кучеру, который стоял у головы лошади.
– Возвращайтесь как можно быстрей, – попросил я, – и скажите мистеру Вайссу, чтобы он немедленно дал средство из этой маленькой бутылочки. Указания на ярлыке.
Кучер, ничего не ответив, взял у меня пакет, забрался на сиденье, тронул лошадь кнутом и быстро поехал в сторону Ньювингтон Баттс.
Маленькие часы в кабинете для консультаций показывали одиннадцать: время, когда практикующему врачу-терапевту пора ложиться спать. Но мне спать не хотелось. За скудным ужином я продолжал думать об этом случае, и потом, когда курил последнюю трубку у гаснущего камина в операционной, странные и зловещие обстоятельства случая не выходили у меня из головы. Я порылся в небольшой справочной библиотеке Стиллбери в поисках сведений о сонной болезни, но узнал только, что это «редкая и тяжелая болезнь, о которой в настоящее время мало известно». Я прочел материалы об отравлении морфием, но это лишь подкрепило мое убеждение о верности моего диагноза, что при других обстоятельствах принесло бы мне большее удовлетворение.