В этот момент мистер Вайсс удивил меня, передав руку, которую поддерживал, экономке.
– Если вы меня извините, доктор, – сказал он, – я пойду и займусь очень важным делом, которое не успел закончить. Миссис Шаллибаум окажет вам любую необходимую помощь и вызовет карету, когда вы решите, что можете безопасно оставить пациента. Если мы не увидимся, скажу вам «доброй ночи». Надеюсь, вы не подумаете, что я слишком бесцеремонен.
Он пожал мне руку и вышел, оставив меня в недоумении: какое дело может быть важнее состояния его друга, чья жизнь даже сейчас висит на ниточке? Но, конечно, это не мое дело. Я обойдусь без него, и реанимация этого полуживого человека занимает все мое внимание.
Печальное продвижение взад и вперед по комнате продолжилось, пациент продолжал невнятно протестовать. На ходу и особенно на поворотах я смотрел на лицо экономки. Почти все время я видел его в профиль. Она как будто избегала смотреть мне в глаза, хотя делала так один или два раза и каждый раз смотрела прямо, не щурясь. Тем не менее у меня создалось впечатление, что, когда отворачивает лицо, она щурится. Поворачивающийся глаз – левый, поскольку она держала пациента за правую руку, – все время обращен ко мне, но мне представлялось, что она непрерывно смотрит вперед, хотя, конечно, ее правый глаз я не видел. Мне уже тогда все это показалось очень странным, но я был слишком занят пациентом, чтобы думать об этом.
Тем временем пациент продолжал постепенно оживать. И чем больше оживал, тем энергичнее возражал против утомительной прогулки. Он явно был вежливым человеком: хоть чувства его оказались затуманены, свои протесты он выражал в вежливой, даже изящной форме, что совершенно не соответствовало характеристике, которую дал ему мистер Вайсс.
– Благдрю вас, – хрипло говорил он. – Вы оч добры. Но я лучше лягу.
Он печально посмотрел на кровать, но я развернул его и снова повел по комнате. Он не сопротивлялся, но, когда мы снова подошли к кровати, опять заговорил:
– Дост… чно, спсибо. Теперь назд в кровать. Оч благдрен за вашу добрту… – тут я снова его развернул, – нет, правда, я уст… л. Будьте так дбры, я хчу лечь.
– Вы должны походить еще немного, мистер Грейвз, – сказал я. – Будет очень плохо, если вы ляжете и снова уснете.
Он посмотрел на меня с любопытным, тупым удивлением и, словно в недоумении, задумался. Потом снова посмотрел на меня и промямлил: