Выходит, Леонардо – вовсе не первенец Катерины и уж точно не единственный внебрачный сын Пьеро. В 1516 году документы засвидетельствуют захоронение во флорентийской Бадии некоего Пьерфилиппо ди сер Пьеро да Винчи – возможно, как раз первенца Катерины, неизвестного истории старшего брата Леонардо?[35]
До обнаружения этих документов мы ничего не знали о Катерине и ее родном крае: далеком, сказочном мире, откуда ее вырвали девочкой или девушкой-подростком в ходе татарского набега или стычки с венецианцами. Обращенную в рабство, ее продавали и перепродавали; она переходила из рук в руки, словно вещь, мало-помалу обесцениваясь в процессе использования. И эту историю, по крайней мере в общих чертах, сегодня вполне можно реконструировать.
Ключевую роль в ней сыграл муж Джиневры, последней документально подтвержденной хозяйки Катерины. Донато ди Филиппо ди Сальвестро Нати – престарелый искатель приключений, сын флорентийского столяра, ставший в начале XV века гражданином Венеции, он почти всю свою жизнь провел в лагуне, занимаясь разнообразным и не всегда успешным предпринимательством: изготовлением роскошных шкатулок из слоновой кости в мастерской Бальдассаре дельи Убриаки, финансовыми спекуляциями в банках Риальто, но главное – золотобитными мастерскими, важнейшими производителями златотканого шелка, изменившего и моду, и экономику эпохи Возрождения.
Пьеро так обязан Донато и Джиневре, что уже после освобождения Катерины составляет для них, вероятно, бесплатно, огромное количество более или менее важных документов: доверенности, завещания, заверения сделок купли-продажи и, в первую очередь, поручения на возврат капитала, который Донато оставил в Венеции[36].
Как известно, основу златотканого и золотобитного производства составлял труд женщин, черкесских и татарских рабынь, привозимых через Константинополь из порта Тана (современный Азов в устье Дона), конечной северной точки Шелкового пути, самого дальнего форпоста европейской цивилизации на краю небытия.
Катерина родилась свободной в краю, не знающем времени, среди рощ и родников Кавказских гор. Насильно втянутая в поток истории, она пересекла Черное море, видела золотые купола Константинополя в последние мгновения их блеска, незадолго до турецкого завоевания, добралась до Венеции, а затем и до Флоренции вместе с шестидесятилетним Донато, который вернулся в родной город в начале 1440-х, чтобы наконец-то жениться на Джиневре. Мир Катерины оказался бесконечно шире мира Донато, Джиневры, да и практически любого из тех, кого она встречала за свою долгую жизнь.