Запел, засверкал, засветился красивый дом с мансардой и башенкой. Огромная радость поселилась в нём. Теперь по утрам даже любимые Жаннины бархотки вставали на цыпочки, чтобы из небольшого палисада заглянуть в окно и увидеть белую кружевную люльку, понаблюдать за радостной суетой, услышать счастливый смех.
Звонкий бубенчик, родной ангелочек, зайчик-попрыгунчик – сколько же забавных и смешных имён придумывает любовь! Маленькая Анна купалась во всеобщем обожании. Самую уютную и солнечную комнату выбрала Жанна для родной кровиночки. Долго и обстоятельно советуясь с модным журналом, размышляла, как обустроить светелку девочки. Наконец, заказала круглый столик орехового дерева с ножками в виде танцующих лесных нимф, под стать ему этажерку для игрушек и книжек, детские стулья с обивкой из золотистого штофа, украшенные тесьмой сложного тройного плетения. Высокая кровать с трехступенчатой лесенкой была достойна настоящей принцессы. Убранная золотыми кистями и балдахином из дорогого алтабаса, она поражала вызывающей роскошью. Уж что сохранилось в Жанне от диких предков и не изжилось с годами, так это стремление к украшательству и помпезному блеску. Одежда маленькой Анны тоже выбиралась с большой любовью. В её гардеробе были и элегантные матросские костюмчики, и сплошь кружевные пышные платьишки, широкие капоры с цветами и атласными лентами, бархатные пальтишки и меховые муфточки. Даже для себя Жанна не подбирала наряды столь тщательно, как для своей маленькой пухлощекой принцессы.
Невзгоды и лишения, по всему, должны были обойти стороной чернявую девочку, столь долгожданную и любимую, но коварная фортуна и тут всё решила по-своему. Странные болезненные симптомы обнаружились в ребенке внезапно, как громом поразив домочадцев. Маленькой Анне было пять лет, когда она проявила неожиданный и совершенно непонятный интерес к городскому кладбищу. Вроде бы, как ни в чем не, бывало, проходя мимо могильного холма, она вдруг вздрагивала и оборачивалась, словно слышала неведомый зов. А после этого происходило совсем уж неведомое дело – девочка затихала около незнакомой могилки, превращаясь в маленького окаменевшего ангела. Взор её туманился, движения замедлялись, и лишь с большим трудом удавалось привести её в чувство и отвести домой.
Кладбище располагалось прямо возле церкви, потому каждую воскресную службу девочка норовила незаметно исчезнуть, чтобы навестить особо полюбившиеся ей могильные холмики. Тишина старинного погоста и дебри разросшихся густых черемух и рябин, склонившихся над чьими-то бренными останками, были этому ребенку куда ближе, чем заунывные песнопения церковного хора.